Характерной чертой пуритан историки считают также их заряженность на борьбу за свои идеи. По словам У. Ханта, «отсутствие борьбы было для пуритан даже очень плохим знаком», так как избранные никогда не смогут примириться с положением дел в этом несовершенном мире. Но святой, избранный в пуританизме, в отличие от католицизма, не должен был сам искать страданий. Ч. Джордж отметил, что практика намеренного физического аскетизма пуританами осуждалась.

А.Дж. Диккенс считал невозможным рассматривать пуритан в их экономической деятельности как безжалостных предпринимателей, стремившихся к прибыли любой ценой — только на сравнительно поздней стадии существования пуританизма появилось некоторое количество пуритан, способных думать подобным образом. Пуританские убеждения восприняли многие деловые люди, но, по мнению А.Дж. Диккенса, если они религиозно осмыслили себя в качестве пуритан, это не означает, что их импульсы к деловой активности исходили из пуританизма. Как писал А. Дж. Диккенс, ведущими фигурами в мировой экономической жизни XVI в. ещё были банкиры-католики, а центрами, из которых исходили импульсы активности в деятельности мирового финансового капитала, были города, находившиеся в католических странах — Антверпен, Лион, Аугсбург, Генуя, Венеция.

Чарльз и Кэтрин Джордж также утверждали, что в 1570–1640 гг. пуританская мысль была полностью оппозиционной по отношению ко всему духу капиталистического предпринимательства: пуритане активнее, чем какая-либо другая религиозная группа, осуждали ростовщичество, проявления жадности в экономической деятельности, социальную несправедливость, и лишь с течением времени взгляды пуритан стали более терпимыми в отношении к окружавшим их явлениям капиталистической экономики. Пуритане были склонны объяснять проблемы светской жизни нарушением моральных норм теми, кто испытывал проблемы и совершал грехи в своей личной жизни.

А.Дж. Диккенс отмечал значительное и благотворное по характеру влияние пуританизма на английскую политическую культуру. Пуритане часто успешно основывали колонии, сопротивлялись авторитарным властям потому, что, по его мнению, в светских делах успешнее может действовать религиозно дисциплинированная личность, которую формировал пуританизм. Пуритане долго развивали идеи о свободе мысли и возможности свободной публикации произведений с изложением своих взглядов, выступали против произвольной власти монарха и церковных прелатов, так что Английскую революцию середины XVII в. можно рассматривать как логичную кульминацию в развитии этих идей. Но, считал А.Дж. Диккенс, не преуменьшая религиозные аспекты так называемой «пуританской революции», надо признать, по его мнению, огромную весомость и обоснованность светских причин этой революции.

Рассуждая о социальной природе пуританизма, А.Дж. Диккенс отмечал, что пуританизм развивался преимущественно среди горожан, и для его восприятия была необходима некоторая образованность, вдумчивость. Пуританизм со временем формировал умы, страстно преданные гражданской и личной свободе, приучал человека опираться на свои силы. Несмотря на появление некоторых исключений, среди которых в наибольшей степени обратили на себя внимание левеллеры, пуритане, но мнению А.Дж. Диккенса, редко разделяли и принимали идеи демократического эгалитаризма. При различиях в конкретном определении церкви пуритане считали, что церковь обладает сферой своих собственных властных полномочий, и характерным для пуритан было также анти-эрастианство.

Пуританизм, как отмечал А.Дж. Диккенс, способствовал сближению менталитета и образа жизни между наиболее развитыми районами и тем, что называли «тёмными углами страны» — Западной Англией, Уэльсом, Севером. Лондонские купцы с пуританскими наклонностями, родившиеся в провинции, потом обычно стремились поддерживать на своей родине проповедников, школы, богоугодные заведения. Так что пуританизм, на первый взгляд, создавая религиозные несогласия и раскол, в другом и более глубоком смысле сплачивал территорию и население страны.

Ещё одна черта пуританизма состоит в том, что большинство, хотя и не все пуритане были склонны не доверять абстрактному знанию и научному любопытству. Хотя пуританизм поощрял независимость в интеллектуальной жизни и индивидуализм, А.Дж. Диккенс не был склонен увязывать пуританизм с научными и философскими достижениями XVII в. Стремление к образованности в пуританизме оставалось ограниченным по своей цели: пуритане стремились создать сообщество постоянно читающих Библию англичан и сформировать в стране высокообразованное духовенство.

Как считал А.Дж. Диккенс, пуританизм, контролируемый властями, прививал англичанам многие полезные качества, необходимые для развития личности. По его мнению, Елизавета была права в проведении религиозной политики, не дав пуританам монополизировать церковь Англии, но «Карл I напрасно разрешил группировке Лода создать контрмонополию» пуританам»: пуританизм мог подавить стремление к умеренности, которое стало формироваться в англиканстве, и к тому же не все англичане были сторонниками такой насыщенной и дисциплинированной религиозной жизни, как пуритане.

По оценке А. Дж. Диккенса, но мере укоренения в стране протестантизма «английская культура и национальный характер эволюционировали в сторону утверждения в них стремления к творчеству и свободе, которые были несовместимы с женевским духом», то есть кальвинизмом. Если Реформация в итоге привела к духовной свободе, это было её медленным, побочным результатом, которого первоначальные поборники Реформации не предвидели и не желали. Пуритане вплоть до гражданской войны мало думали о религиозной терпимости в обществе, сохраняя непримиримым отношение к католикам. Став наследниками идей Кальвина, пуритане, писал А.Дж. Диккенс, упустили возможность того, чтобы воспользоваться более мягкой религиозной традицией в истории Реформации, представляемой Филиппом Меланхтоном.

Как писал А.Дж. Диккенс, при всей религиозной нетерпимости протестантов среди реформаторов изначально во взглядах Ульриха Цвингли (1484–1531), Филиппа Меланхтона (1497–1560), Мартина Буцера (1491–1551) и среди анабаптистов существовала более либеральная традиция, первым представителем которой в Англии, видимо, был один из первых английских протестантов начала 1530-х гг. Джон Фрит. Фрит утверждал, что ни одна интерпретация Евхаристии не может быть сделана обязательной, и когда также известный публицист Томас Старки во второй половине 1530-х гг. признал, что некоторые существовавшие в то время верования и обряды могут быть отнесены к категории adiaphora, с этого времени можно считать, что в сознании англичан начали прорастать первые проявления толерантности, получив далее в XVI в. некоторое развитие даже у протестантского апологета Джона Фокса. Реформация подрывала основания для религиозных преследований в перспективе уже тем, что была признана возможность существования многих церквей, и если власти где-то убеждались, что можно без угрозы для государства допускать религиозные свободы, в таких протестантских государствах эта свобода начинала укореняться.

Не обрел однозначного решения и вопрос о том, в каких социальных группах существовала наибольшая предрасположенность к восприятию пуританизма. Исследователи до сих пор не смогли выявить ясные классовые различия между сторонниками и противниками религиозных реформ в обществе. С одной стороны, П. Коллинсон отмечал связь пуританизма в некоторых городах с промышленной и торговой деятельностью, К. Хилл привлёк внимание к тому, что существовали зоны распространения пуританизма в промышленных районах Йоркшира, Ланкашира — графств, которые были в целом отсталыми в экономическом развитии. Но П. Мак-Грат напоминает, что были такие города, и они составляли большинство, где пуританизм не имел большого успеха. По словам А.Дж. Диккенса, «можно резонно утверждать, что пуританизм процветал среди горожан … но это справедливо в целом и при взгляде в ретроспективе, однако, спорно то, что эта характеристика может быть применена к Англии эпохи Елизаветы».