Однако мало-помалу мы успокоились, и в нас проснулась жажда проникновения в этот мир и исследования его, ведь это и было нашей целью. Прежде всего мы обследовали окрестности грота, не удаляясь далеко. Площадка была достаточно ровной, кое-где из нее поднимались глыбообразные наросты и торчали невысокие столбы, некоторые из них даже ветвились. Выглядело все это как-то очень уж геометрически правильным, как и весь окружающий мир, казавшийся от этого каким-то рукотворным, словно сложенным из кирпичей. Эти кристаллические образования были весьма прочными и лишь при сильном ударе молотка раскалывались четко по граням кристаллов, не разлетаясь осколками. Подобрав отколотые куски, мы решили устроить стоянку в гроте, на всякий случай рядом со входом в коридор, тем более что он находился почти у самого конца грота. Мы вынули свой чудесный дом, который не замедлил развернуться и раздуться, и сложили в нем часть поклажи. Затем, позавтракав и сотворив намаз, надули летучие пузыри, приспособив на них веревки с петлями и крючьями для привязывания к чему-либо на стоянках. Собрав необходимые для недолгого путешествия припасы и вещи, мы без особых усилий подогрели пузыри теплом магического кристалла и без лишних промедлений пустились в путь к равнине. Благодаря усердным упражнениям мы научились хорошо управляться с пузырями, однако они явили неожиданную резвость, так как здесь все было заметно легче. Мы же совсем об этом не подумали, и нам пришлось некоторое время обучаться заново. Но, несмотря на это, довольно длинный спуск с плато прошел столь быстро, что мы не успели и оглянуться. Движение это напоминало скачку на лошади, только снизу. Вися под пузырем, здесь необходимо было лишь немного перебирать ногами, чтобы находиться над самой землей и иметь возможность в любой момент затормозить или повернуть. Чтобы пролететь подольше, достаточно было слегка поджать ноги. Сильный же шаг, а тем более прыжок подбрасывал бегущего так высоко и придавал такую скорость, что возможность управлять полетом терялась полностью, и приходилось бросать вниз тройной крюк на веревке, чтобы остановиться. Но мы быстро поняли, как нужно действовать, и непривычная здешняя легкость стала уже работать на нас. Вообще же такое передвижение доставляло нам большое удовольствие: ведь мы воистину летели подобно птицам, о чем мечтает, без сомнения, каждый человек.

Достигнув равнины, мы увидели, что она на самом деле красная, а солнечный свет лишь подчеркивает это. Едва ступив на нее, мы обнаружили, что она покрыта толстым слоем слежавшейся пыли, рыхлым лишь у самой поверхности. Омар тут же определил, что пыль эта состоит из мельчайших частиц тех же построений и образовалась, очевидно, многовековым выветриванием породы. Следы, которые мы оставляли на ней, выглядели ужасно одинокими и совершенно чужими первозданно гладкой, насколько хватало глаз, поверхности равнины. Вспомнив пагубность вдыхания пыли в пустыне, мы надели на лица особые повязки, заботливо приготовленные для нас пришедшими. Да и сама равнина живо напомнила нам нашу родную пустыню, только была гораздо более пустой. И сознание того, что мы, похоже, единственные существа в этом мире, навевало гнетущую и ноющую тоску.

Однако мы, решив не поддаваться унынию, продолжили свой путь. Освоив этот удивительный способ передвижения, мы мчались вперед с быстротой скачущих налегке лошадей, держа при этом четкий строй и не растягиваясь, чтобы все время быть друг у друга на виду. Миновав два горных хребта, мы увидели обширное и совсем низенькое плоскогорье, по виду состоящее из той же кристаллической породы, и решили сделать на нем привал. Повернув к нему, мы с лету одолели подъем и вмиг оказались наверху. И едва мы огляделись вокруг, нашим глазам предстало удивительное зрелище. Почти у наших ног, обрамленное полосой голубоватого песка, словно гигантское зеркало, почти до самого горизонта простиралось озеро. Поверхность его была совершенно неподвижной, отражая в себе безоблачное зеленоватое небо и розовое солнце. Размеры же его просто поражали: казалось, оно занимало всю поверхность этого мира, кроме той, которую мы видели за время нашего пути. Недолго думая мы на полной скорости устремились к нему. До него оказалось не так близко, как нам виделось сначала: шагов двести каменной породы и примерно столько же песка под едва заметный уклон, не превышающий половины высоты колена от края плато до кромки воды. Мы с интересом разглядывали этот странный голубой песок, который лежал непривычно плотным слоем и почти не мешал ходьбе. Он сильно отличался от нашего не только цветом, но и на ощупь, представляя собой не крупинки, а скорее – чешуйки и пластинки.

– Порода разъедена, словно старое дерево – червями, – сообщил Омар. – Кристаллы те же, но частично разрушены, и в них въелись и впитались посторонние частицы. Они превращают породу в другой материал, и, похоже, через пару тысячелетий здесь все будет выглядеть по-другому.

Тем временим Хасан, подойдя к самой воде, зачерпнул рукой фиолетово-бурую тину, пенящуюся пузырьками и весьма неприятную на вид. Лицо же его при этом выражало глубочайший интерес, восхищение и восторг.

– Вот оно! – благоговейно произнес он. – Зарождающаяся жизнь, о которой мы читали в скрытом городе. Она еще не приобрела вида настоящих пузырей, но уже творит в этом мире свое созидание, превращая мертвый камень в благодатную почву для своего восхождения и насыщая удушающий воздух живительными источениями. Мы с вами попали в совсем молодой мир, которому с помощью вот этого великолепного творения лишь предстоит обрести свой облик.

С этими словами он заботливо опустил комок тины обратно. Музафар же тем временем вынул мешочек для очистки воды и опустил его в озеро. Пока мешочек раздувался, наполняясь водой, Музафар погрузил в него отколотую пластинку кристалла, затем жестами велел Ахмеду надеть панцирь и подойти к нему вплотную. Мы, поняв, что сейчас произойдет что-то интересное, собрались вокруг них. Они, как обычно, обнялись, а Ахмед тоже взялся пальцами за пластинку.

– Кристалл растворяется в воде, но не сам по себе, а по нашему повелению, – отрешенно сообщил Музафар, словно любуясь тем, что сейчас происходило в мешочке с водой. – А для этого ему необходимо тепло, которое он возьмет из воды. Хасан, мы сможем пить эту воду?

Хасан окунул в мешочек палец, растер воду между ладонями, затем лизнул и почмокал губами.

– Частицы кристалла совершенно безвредны и даже окажут нашей плоти некоторую пользу, а затем легко выйдут из нее, забрав с собой немного бесполезного мусора. Вода же, впитанная и выпущенная этой живой массой, обрела особые свойства, благодаря которым также окажет благотворное действие. Но она стала холодной! Она стала холоднее, чем все в этом мире! Здесь не бывает и не может быть такого холода. Как такое возможно?!

– Я же говорю: для растворения кристалла в воде нужно тепло, – ответил Музафар. – А этот кристалл вообще почти не растворяется в воде, разве что за столетия. Мы же с Ахмедом заставили его растворяться многократно быстрее. Но его построение очень прочно, и для растворения ему нужно много тепла, вот он и отобрал его у воды. Мы с Ахмедом еще раз проверили и доказали всем, в том числе и себе, что теперь можем управлять первородными силами. Ну а во-вторых, думаю, нам не грех будет полакомиться прохладной водой. Так что угощайтесь!