– Ты спал с моей женой?

Мне вспомнились слова Сабины о том, что ложь вряд ли спасет мою жизнь. Но у меня еще были Мира, мои дочери, мои солдаты.

– Нет, – сказал я.

– В таком случае можешь идти, Верцингеторикс, – сказал Адриан и вернулся к делам. Охотничий пес вновь свернулся у его ног. – На сегодня все.

На следующий день новый император был готов к отплытию. По его приказу на берегу моря был сооружен высокий погребальный костер, к которому, когда он был готов, подпустили толпу. У Адриана уже была с собой урна, в которой останки Траяна проделают путь до Рима. Некогда безлюдная гавань была полна людей. Трирему одели в черные паруса. Чиновники пытались заранее занять для себя места поудобней. Тут же сновали рабы, грузя на корабль то, что не успели погрузить заранее. Солдаты строились ровными рядами, чтобы воздать императору – настоящему императору – последние почести. Многие плакали, не стесняясь слез, но большинство обсуждали нового императора. Какой прекрасный муж, говорили они. Какой образованный. Какой опытный. Достойный преемник Траяна.

Меня от этих разговоров тошнило. К счастью, мне не пришлось их долго выслушивать. В конце концов эта трирема отправится в Рим без меня. Вместо того чтобы провожать ее на пристани, я отправился в холмы за городом. По заросшей травой тропинке я поднялся к разрушенному храму, в котором недавно оплакал Траяна, даже не представляя, какой новый ад ждет меня впереди. В храме я обнаружил Сабину. Опустив плечи, она сидела на поваленной колонне. Она успела облачиться в черное и была готова к отплытию в Рим. На ней была жесткая черная стола – не иначе, как выбранная Плотиной, золотистая вуаль и парик с фальшивыми светлыми косами, скрывавший ее коротко остриженные волосы.

– Ступай, – услышав мои шаги, она расправила плечи, однако даже не повернулась ко мне. – Я приду, когда корабль будет готов отплыть. И ни минутой раньше.

– Это я.

Лишь тогда она обернулась, и я заметил, что глаза ее покраснели от слез.

– Мне казалось, что я отослала преторианцев с запиской, – сказала она, рассматривая меня придирчивым взглядом.

– Не совсем. – Я тоже посмотрел на свою новую форму. Как я ее ненавидел! Бесполезная кираса, дурацкая красная юбчонка, еще более дурацкий плащ, слишком тонкий, чтобы уберечь от непогоды. – В этой одежке я как петух. Наверно, и пользы от меня, как от петуха. Ни яиц не несу, ни даков не убиваю.

– Мой наряд не лучше, – Сабина стащила с головы светлый парик и забросила его в лопухи рядом с колонной. – Мы с тобой оба получили повышение. Лично я даже не предполагала. А ты?

Когда нас обоих по приказу Плотины почти на трое суток заперли в полуразрушенном доме, мы провели почти все это время, размышляя о том, какая судьба нас ждет. Нам обоим было прекрасно известно, как начинаются государственные перевороты. Похоже, этот был хорошо подготовлен. Пока мы с ней сидели взаперти, Сабина, словно кошка, расхаживала из угла в угол, пытаясь добиться ответов у приставленного к двери преторианца. Вместо этого ей было велено закрыть рот. В свою очередь, я пытался вычислить, сколько преторианцев дежурят за дверью и скольких я смогу отправить на тот свет, если они вдруг явятся за мной. Увы, мы оба ошибались, и она, и я. И вот теперь мы снова сидели рядом: не просто Викс и Сабина, покрытый шрамами легионер и искательница приключений, а императрица Вибия Сабина и преторианец Верцингеторикс.

– Я получил новый приказ, – сказал я и вкратце посвятил ее в кровавые планы ее мужа, от которых зависело и мое повышение, и мое понижение, моя награда и мое наказание.

– Как это похоже на Адриана, – поморщила носик Сабина. – Связать все в один аккуратный узел.

– Кстати, ты слышала, что он отзывает легионы? Что возвращает врагу все завоеванные провинции? Армению, Месопотамию, Ассирию. Даже Дакию.

– Нам их все равно было не удержать, – негромко возразила Сабина. – По крайней мере без Траяна.

– Но ведь мы четыре года подряд одерживали победы!

– Ты сотворил пустыню, и назвал это миром, – процитировала Сабина.

– Это кто так сказал? Тит?

– Он самый. А до него Тацит. Потом Тит, в одном из своих писем. И они оба правы. Все это… – Сабина обвела взглядом скалистый утес, с которого открывался вид на лазурный горизонт. Где-то там вдали раскинулись завоеванные нами пустыни. – Нам все равно их не удержать. Даже Траян понимал, что наших сил на это не хватит.

– И поэтому сразу нужно было отказываться? – спросил я и потер больное плечо. Мне до сих пор казалось, что в нем застряла стрела, та самая, что пронзила меня под стенами Хатры. – После всего, через что мы прошли? После того, сколько жизней мы положили во имя этих побед?

Юлий. Филипп. Сотни солдат, которых я похоронил на берегах Евфрата?

– Думаю, что да, – тихо сказала Сабина.

– Тогда чем нам доказать, что мы там были? – воскликнул я. – Скажи, чем?

У Сабины не нашлось ответа. Да и откуда ему быть? Кроме нескольких шрамов все, что мне оставили в память о себе военные походы, это разная мелочь, которую я накопил за эти годы на дне вещмешка. Отцовский амулет, подаренное императором кольцо. Платок жены. Львиная шкура. Несколько медалей. Сережка возлюбленной. Не густо, если как следует призадуматься.

Я сел на другой конец поваленной колонны и принялся размахивать моим новым дурацким шлемом, держа его за дурацкую кожаную лямку. Сабина сидела, молча обхватив колени. Так мы с ней просидели какое-то время, не проронив ни слова. Среди колонн нахально чирикали какие-то птицы. Да и почему бы им не чиркать, здесь ведь не было никакого жреца, чтобы их прогнать. Яркое солнечное утро, такое прекрасное.

– Императрица Рима, – произнес я наконец, пробуя на вкус ее новый титул. – Ну, кто бы мог подумать!

Сабина грустно улыбнулась мне.

– По крайней мере это будет интересно.

– Верно, нечего вешать нос.

– Интересно или нет, – продолжила она. – Я бы предпочла вернуться в те дни, когда мне было всего восемнадцать, и навсегда остаться в отцовском доме. И никогда не выходить замуж.

Наверно, мне тоже следовало остаться в ее отцовском доме. Например, в качестве телохранителя, вместо того, чтобы идти служить в легионы. Поступи я так, и я бы до сих пор вел сытую и спокойную жизнь: сопровождал бы сенатора Марка Норбана в Капитолийскую библиотеку и назад домой, а не сидел бы сейчас непонятно где в развалинах полуразрушенного храма.

– Может, отец мне поможет, – без особой надежды сказала Сабина, крепче обхватывая колени. – Вдруг он разгадает эту жуткую тайну с усыновлением, устроенную Плотиной, чтобы возвести на престол своего дорого Публия.

Сабина покачала головой, как будто споря сама с собой.

– О боги, вряд ли отец мне поможет. Он слишком стар.

Я подумал о своем отце. Если он еще жив, то примерно одних лет с Траяном. Последнее письмо от матери я получил года два назад. Она писала, что у них все хорошо. Но за два года могло произойти многое. Интересно, он по-прежнему копается в своем саду? Он такой же седой, как Траян? Или же, как и Траян, умер, жадно хватая ртом воздух, прежде чем я успел к его смертному одру? Неожиданно меня потянуло домой.