Все – вся его жизнь – изменилось в одночасье.

– Что ты сказал? – переспросила Фаустина, поднимая на него полные слез глаза. Ей стоило немалых усилий, чтобы не разрыдаться. – Умер кто-то еще?

Тит помедлил с ответом, не решаясь сказать ей правду.

Она потеряла отца. Не стоит расстраивать ее еще больше. Но Фаустина была далеко не тем нежным цветком, который увял бы при первом дуновении холодного ветра. Если что-то и роднило ее с Сабиной, так это стойкость и выдержка.

– Траян.

При этом слове из ее глаз хлынули слезы. Тит держал ее в объятиях, не стесняясь того, что его собственные глаза тоже были на мокром месте. Сидя на мраморной скамье, они прижались друг к другу: Фаустина, словно ребенок, зарылась заплаканным лицом в его плечо, Тит – в ее душистые, шелковистые волосы.

– Я даже рада, что отец об этом не знает, – наконец Фаустина выпрямилась и вытерла тыльной стороной ладони последние предательские слезы. – Он боготворил Траяна. И кто теперь новый император?

Тит помедлил. Честный ответ дался ему нелегко.

– Твой деверь Адриан.

Фаустина остолбенела.

– Адриан? Но откуда это известно? Ведь сенат еще…

– Траян провозгласил его своим преемником на смертном одре. Эта весть уже наверняка разнеслась по всему городу.

Весть, которая по идее не должна была просочиться прежде, чем о смерти Траяна станет известно сенату, но каким-то странным образом стала всеобщим достоянием. Интересно, причастна ли к этому императрица, задумался Тит. Сенату будет гораздо труднее противостоять кандидатуре Публия Элия Адриана после того, как по всему Риму разнесся слух о том, что Траян, будучи на смертном одре, якобы усыновил его и назначил своим преемником. Фаустина растерянно покачала головой.

– Адриан, – повторила она. – Траян ни за что бы его не выбрал!

«Разумеется, особенно после того, как получил мое письмо». А в том, что Траян получил его письмо, сомнений у Тита не было. Император прислал ему короткое послание, в котором поблагодарил за труды, а заодно упомянул о каком-то длительном поручении, которое возложит на него по возвращении в Рим. У меня для тебя большие планы, мой мальчик, писал Траян своим размашистым солдатским почерком.

И вот теперь все это в прошлом. Для него, но только не для императрицы Плотины, у которой наверняка имеются свои планы. Титу вспомнилось злобное выражение ее лица, когда он явился к ней со своими обвинениями, вспомнилось, как страшно ему было в те мгновения повернуться к ней спиной, как будто она в один прыжок, могла, словно гигантский паук, вцепиться в его голую шею.

«Тебе ничего не грозит», – успокоил он тогда себя. Императору известна правда. Он не станет слушать ее лживые речи. А когда Траяна не станет, она больше не будет императрицей и не будет иметь никакого влияния на государственные дела.

Нет, он никак не ожидал, что Траян уйдет из жизни так скоро. Разве он мог предвидеть, что Плотина в конце концов добьется своего, что ей удастся облечь своего дорогого Публия в пурпурную императорскую мантию? Теперь же Адриан официальный преемник Траяна. И наверняка ей за это благодарен. Тит словно наяву, как будто Плотина стояла с ним рядом, услышал, как она прошипела ему на ухо:

– Ты у меня еще за это поплатишься!

– Тит? – голос Фаустины вывел его из задумчивости. Негромкий, сладкий словно мед, голос, от звуков которого у него в груди начинали звучать струны невидимой лиры. – Вернись, ты унесся в своих мыслях за тысячу миль.

– Я просто задумался о том, как это воспримет твоя сестра, – солгал он и даже заставил себя выдавить улыбку. – Императрица Сабина. Не думаю, что она будет в восторге.

– Зато буду я! – Фаустина тоже попыталась улыбнуться, хотя глаза ее оставались печальны. – О боги! Поверь, мне все равно, кто станет новым императором, Адриан или кто-то другой. Мне все равно, станет ли моя сестра императрицей. Честное словно, мне это безразлично. Но отец… Траян. Лучшие люди Рима, и вот теперь их нет. Они мертвы.

«Так же, как и я», – подумал Тит.

Сделав глубокий вздох, он произнес это вслух. Собственно говоря, именно за этим он сюда и пришел: выдавить из себя эти слова, что колючим комом застряли у него в горле, пока он шагал к дому Норбанов.

– Я не могу взять тебя в жены, Фаустина. Ни сейчас. Ни вообще.

Фаустина резко вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Я не хочу, чтобы ты выходила замуж за мертвеца, – добавил он убитым голосом. – Плотина давно мечтает разделаться со мной – с того момента, как я поймал ее за руку. И вот теперь ее мечта сбылась. Адриан – император. И ей ничто не мешает отомстить мне.

– Но это полный абсурд! – возразила Фаустина, и щеки ее зарделись. – Скажи, зачем Адриану…

– Он невзлюбил меня еще во время похода в Дакию. Тогда я выставил его посмешищем перед Траяном.

Впрочем, была и другая причина, но говорить о ней Фаустине лучше не стоит. В ту ночь, когда он поцеловал ее сестру, Сабину, Плотина застала их вместе. Она наверняка уже доложила об этом своему дорогому Публию. Тот же не привык смотреть на такие вещи сквозь пальцы. В общем, у нового императора не было никаких причин благоволить Титу, скорее, наоборот.

– Если Сабина станет императрицей, она этого не допустит.

– Настоящей императрицей ей никогда не стать. Власти у нее не будет никакой.

Титу вспомнилась длинноногая девушка, сенаторская дочь, разложившая на полу карту мира, как она буквально пожирала ее глазами, мечтая посетить далекие страны. «Моя бедная девочка, отныне тебе сидеть взаперти».

– Мой отец, – подала голос Фаустина, однако тотчас же осеклась. Еще вчера Тит мог рассчитывать на защиту Марка Норбана. Даже Адриан был бы вынужден считаться с мнением такого человека, как ее отец. Тит наверняка пришел к нему за советом: как ему избежать возможной мести со стороны Плотины. Но Марка Норбана больше нет.

– Ты сама понимаешь, почему я не могу на тебе жениться, – Тит отпустил ее руки и осторожно отодвинул их от себя. – Ты заслуживаешь мужа, который проживет не один год…

– Замолчи! – крикнула Фаустина, вскакивая на ноги. – Ты думаешь, что от меня так легко избавиться?

Он поднял на нее глаза. Как же она прекрасна! Высокая, стройная, нежная… И, самое главное, она в безопасности. По крайней мере до тех пор, пока не вышла за него замуж. Потому что, на ком бы он ни женился, в течение года эта женщина станет вдовой. Или же отправится вслед за ним.

При этой мысли его сердце болезненно сжалось.

«Я не могу», – подумал он. Но боль, словно хищная птица, терзала его внутренности острыми когтями. О Боги, я не могу ее потерять. Ведь я только что ее нашел!

«Прекрати стенания, – мысленно осадил себя Тит. – Она не для тебя. И никогда ею не была».

– Мне пора, – сказал он вслух, вставая с мраморной скамьи. – Передай матери мои соболезнования. И будь добра, объясни ей, почему я не могу присутствовать на похоронах твоего отца. Так будет лучше для нас обоих.