Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подошла Шевон, принесла ему бренди. Молча протянув Струану бокал, она неуловимым движением взяла его под руку. Шевон понимала, что собеседник был ему сейчас не нужен. В такие минуты лучше не говорить ничего: размышляй сколько угодно, но никаких вопросов. Ибо даже самые сильные натуры, как она знала, временами нуждаются в теплоте молчаливого, понимающего, терпеливого сочувствия. Поэтому она ждала, стараясь окружить его своим присутствием, словно неким облаком.
Струан медленно потягивал бренди. Его взгляд быстро пробежал по оживленной толпе гостей, и он увидел, что все в порядке: взрывы смеха то здесь, то там, порхающие веера, сверкающие эфесы. Он понаблюдал за Броком, занятым приватной беседой с великим князем. Брок слушал русского с предельной сосредоточенностью, время от времени кивая. Что говорил ему Сергеев? Предлагал ту же самую лицензию? Мэри обмахивалась веером рядом с Глессингом. Там что-то не так, отметил он про себя. Тесс, Кулум и Горт весело смеялись, стоя тесной группой. Хорошо.
С последним глотком бренди к Струану полностью вернулось самообладание, и он посмотрел на Шевон.
– Благодарю вас, – произнес он, сравнивая уродливую гротескность Мэй-мэй в европейском платье и с европейской прической с тем совершенством, которое такой наряд придавал облику Шевон. – Вы очень красивы и наделены глубоким пониманием.
Его голос звучал отрешенно, и она догадывалась, что это должно быть как-то связано с его любовницей. Ну и пусть, подумала она и ободряюще сжала его руку.
– Теперь все хорошо, – сказал он.
– Сюда направляется мистер Квэнс, – предупредила она его вполголоса. – Пора назвать победительницу.
Яркая зелень его глаз потемнела.
– Вы не только прекрасны, Шевон, но и умны.
Она уже приготовилась поблагодарить его, но сдержалась. Слова замерли на кончике языка, и она лишь слегка шевельнула веером. Шевон чувствовала, что бренди, молчание и понимание – прежде всего то, что не было задано ни одного вопроса, – сделали много, чтобы подвести его вплотную к принятию решения.
– А, тайпан, мой дорогой друг, – заговорил Квэнс, подходя к ним. От него изрядно несло спиртным. В глазах плясало веселье, лицо раскраснелось. – Настало время судить конкурс!
– Очень хорошо, Аристотель.
– Ну так объявляйте, и давайте приступим к делу!
– Мистер Квэнс! – Слова прокатились в ночи подобно раскатам грома.
Все повернулись к выходу, пораженные.
Квэнс испустил громкий стон.
В дверях стояла Морин Квэнс, и ее глаза, устремленные на мужа, буквально испепеляли его. Морин была высокой, широкой в кости ирландкой с лицом, напоминавшим дубленую кожу, крупным носом и ногами, которые упирались в пол, как дубовые столбы. Одних с Квэнсом лет, она сохранила недюжинную силу. Ее седые, стального цвета волосы были собраны сзади в неопрятный пучок.
В молодости она слыла привлекательной, но картофель и пиво сделали свое дело, и сейчас ее раздавшееся вширь тело внушало лишь почтительный трепет.
– Добрейший вам вечер, мистер Квэнс, муженек мой разлюбезный, – сказала она. – Вот и сама здесь, славен будь Господь! – Она двинулась через зал, не обращая внимания на взгляды шокированной публики и неловкое молчание, и встала прямо перед супругом. – Долгонько же я тебя искала, мой сладкий.
– О? – выдавил Квэнс из себя дрожащим фальцетом.
– «О» и есть. – Она повернула голову. – Добрый вечер, мистер Струан, я хочу поблагодарить вас за жилье и провизию. Слава Господу, сама поймала-таки проказника.
– Вы… э-э… выглядите превосходно, миссис Квэнс.
– И верно, на здоровье пожаловаться не могу и чувствую себя неплохо.
Не иначе как сам святой Патрик в благости своей сотворил чудо, послав ей туземную лодку и направив ее стопы в это бессмертное место.
Морин Квэнс обратила на Аристотеля скорбный взгляд, и он мелко задрожал.
– Ну а теперь мы будем прощаться, дорогой мой!
– Но, миссис Квэнс, – быстро проговорил Струан, вспомнив о конкурсе, – мистера Квэнса удерживают здесь некоторые…
– Мы будем прощаться, – повторила она, и в голосе ее послышалось угрожающее ворчание львицы, у которой отнимают ее добычу. – Пожелай хозяевам доброй ночи, мой мальчик.
– Доброй ночи, тайпан, – пискнул Аристотель. Съежившись, он позволил Морин взять себя под руку и увести.
После того как они ушли, зал взорвался дружным хохотом.
– Смерть Господня! – выругался Струан. – Бедный старина Аристотель.
– Что случилось с мистером Квэнсом? – спросил Сергеев.
Струан посвятил его в семейные неурядицы художника.
– Может быть, нам следует прийти к нему на помощь? – предложил Сергеев. – Он мне определенно понравился.
– Мы едва ли вправе вмешиваться в супружеские отношения, как вы думаете?
– Пожалуй. Но кто же тогда будет судьей конкурса?
– Видимо, придется мне взять это на себя.
Глаза Сергеева весело прищурились.
– Позвольте мне вызваться добровольцем. Как другу?
Струан внимательно посмотрел на него. Затем повернулся и вышел в центр круга. Оба оркестра взяли громкий мажорный аккорд.
– Ваше превосходительство, ваше высочество, леди и джентльмены! Сегодня вечером у нас проводится конкурс среди леди на лучшее бальное платье. Боюсь, наш бессмертный Квэнс занят в данный момент другими делами. Но его высочество великий князь Сергеев предложил разрешить наше затруднение и сделать выбор. – Струан повернулся к великому князю и захлопал в ладоши. Его аплодисменты были тут же подхвачены, и вышедшего вперед Сергеева встретил одобрительный рев.
Сергеев взял мешок с тысячью гиней.
– Кого мне выбрать, тайпан? – спросил он углом рта. – Тиллман для вас, Варгаш для меня, Синклер – потому что она самая интригующая дама в зале? Выбирайте, кто будет победительницей.
– Это ваш выбор, мой друг, – сказал Струан и отошел с безмятежной улыбкой.
Сергеев подождал немного, продлевая приятное волнение. Он знал, что выбор должен пасть именно на ту, кого наметил в победительницы Струан. Наконец он принял решение, прошел через притихший зал, поклонился и положил мешок с золотом к ее ногам:
– Полагаю, это принадлежит вам, мисс Брок.
Тесс ошеломленно смотрела на великого князя. Потом тишина лопнула, и ее лицо густо зарделось.
Раздались шумные аплодисменты, и те, кто поставил на Тесс вопреки настроениям большинства, громко закричали от восторга.
Шевон хлопала вместе со всеми, скрывая свое разочарование. Она понимала, что выбор был сделан действительно мудро.
– Идеальный политический ход, тайпан, – спокойно прошептала она. – Вы очень умны.