– Какую конкретную помощь вы конкретно хотите получить в обмен на конкретное соглашение с моей компанией?

Сергеев рассмеялся:

– Этак у нас получится слишком много конкретностей для одного вечера, мистер Струан. Но согласитесь, мое предложение стоит того, чтобы над ним поразмыслить и серьезно его рассмотреть. А также обсудить, выбрав для этого конкретный момент, а? – Он устремил взгляд мимо кораблей через гавань на материк. – Вы непременно должны побывать в России, – повторил он.

– Когда вам понадобится перевод, ваше превосходительство? – Горацио поднял глаза от бумаги, которую минуту назад протянул ему Лонгстафф.

– В любое время, мой милый. Скажем, как-нибудь на днях, ну? Только поставьте китайские иероглифы над английскими словами, хорошо?

– Слушаюсь, сэр. Мне следует отправить его кому-нибудь?

– Нет. Просто вернете его мне. Разумеется, дело это приватное. – Лонгстафф отошел, довольный тем, как продвигается вперед его план.

Письмо гласило: «Его превосходительство английский капитан-суперинтендант торговли желает приобрести пятьдесят фунтов семян тутового дерева или тысячу саженцев, которые должны быть доставлены ему как можно быстрее». Все, что ему останется сделать, когда Горацио вернет текст переведенным, это поменять «тутовое дерево» на «чай». С этим он и сам справится: китайский иероглиф, обозначающий чай, можно найти на каждом ящике, который отправлялся в Англию. А потом он будет ждать, пока не решит, к кому можно обратиться с таким посланием.

Оставшись один, Горацио перечел письмо. Интересно, зачем это Лонгстаффу вдруг понадобились тутовые деревья? Десятки тысяч этих деревьев вместе с шелковичными червями росли на юге Франции, и было бы проще простого получить семена оттуда. В то время как в Китае раздобыть их будет совсем нелегко. Или Лонгстафф намерен посадить рощу этих деревьев прямо здесь? Но зачем ему тогда пятьдесят фунтов семян? Это же громадное количество, а он никогда не увлекался садоводством. И зачем подчеркивать, что это частное дело и не должно разглашаться?

– Горацио?

– А, привет, Джордж. Как поживаешь?

– Прекрасно, благодарю тебя.

Горацио заметил, что Глессинг был весь в поту и заметно нервничал.

– Что случилось?

– Ничего. Просто, видишь ли… ну, в жизни каждого человека наступает день… когда он должен… ну, ты вдруг встречаешь кого-то, кто… нет, я говорю все не то. Это касается Мэри. Я хочу жениться на ней, и мне нужно твое благословение.

Горацио вспыхнул, но тут же заставил себя успокоиться и сказал то, что уже решил сказать. Сегодня он весь вечер особенно остро ощущал то внимание, которое Глессинг оказывал Мэри, и вспоминал выражение лица капитана в самый первый день на острове. Он ненавидел Глессинга за то, что тот осмелился осложнить жизнь ему и Мэри, осмелился возомнить, будто Мэри хотя бы на мгновение может им всерьез заинтересоваться.

– Я крайне польщен, Джордж. И Мэри тоже будет польщена. Но она… видишь ли, я думаю, она еще не вполне созрела для супружеской жизни.

– Да что ты! Конечно же, она к ней готова, давно готова, тут и думать нечего. А у меня прекрасные перспективы, и мой дед собирается отказать мне родовое поместье. Достаток у меня будет весьма приличный, и служебная карьера выглядит чертовски заманчиво, к тому же…

– Поостынь немного, Джордж. Мы должны очень тщательно все обдумать и взвесить. Ты уже говорил об этом с Мэри?

– Господь милостивый, нет. Хотел сначала узнать о твоем отношении. Как же иначе.

– Тогда дай мне время во всем разобраться. Я и не предполагал, что у тебя серьезные намерения. Боюсь, я должен попросить тебя запастись терпением – для меня Мэри всегда была гораздо моложе, чем на самом деле. Да ведь и совершеннолетия она еще не достигла, – небрежно добавил он.

– Значит, в общем и целом ты одобряешь? Так я понимаю?

– О да… Просто мне никогда не приходило в голову, что… Ну, в положенное время, когда она станет совершеннолетней, я уверен, она почтет за честь и с радостью примет твои ухаживания.

– Так ты считаешь, что мне следует подождать, пока ей не исполнится двадцать один?

– Как ты понимаешь, я пекусь только об ее интересах. Она моя единственная сестра, и… мы очень близки друг другу. С тех пор как умер отец, ее воспитанием занимался я.

– Да, конечно, – сокрушенно произнес Глессинг. – И из тебя, черт побери, вышел отличный воспитатель. Чертовски признателен, что ты вообще не отверг меня с ходу. Она такая… о, по-моему, она удивительная. Да, она удивительная.

– И все же лучше набраться терпения. Брак – это слишком ответственный шаг. Особенно для такой девушки, как Мэри.

– Да. Ты прав, конечно. Ну что ж, давай выпьем за будущее, а? Я не спешу с… э-э, но я хотел бы получить официальный ответ. Ведь нужно все распланировать, не так ли?

– О да, разумеется. Итак, за будущее!

– Дьявол меня забери! – выругался Брок, когда Горт подошел к нему. – Струаны прибрали к рукам каждый проклятый фут грузового пространства на всех кораблях, кроме наших. Как это у них получается? Еще сегодня утром? Уму непостижимо!

– Такое чувство, что они узнали обо всем заранее. Только это невозможно.

– Ну да ладно, клянусь Богом, это не так уж важно, – произнес Тайлер Брок, самодовольно улыбаясь и думая о своем корабле, спешившем в Манилу. Он не подозревал, что Дирк Струан и здесь опережает его на несколько часов. – Потанцевали и порезвились мы тут на славу, что скажешь?

– Кулуму, похоже, сильно приглянулась наша Тесс, отец.

– Н-да… я это тоже заметил. Пора ей, пожалуй, домой.

– Не раньше, чем пройдет конкурс. – Горящий взгляд Горта впился в отца. – Если эта парочка поженится, то это как раз будет нам на руку.

– Никогда, клянусь Богом! – отрезал Брок, и его лицо побагровело.

– А я говорю – да, клянусь Богом! До меня дошел слух. От одного из наших португальских клерков, который узнал об этом от одного из клерков Струана: через полгода тайпан уезжает домой.

– Что?!

– Уезжает навсегда.

– Я в это не верю.

– Когда этот дьявол выйдет из дела, кто станет тайпаном, а? Робб. – Горт смачно сплюнул. – Робба мы слопаем с потрохами. До земельной распродажи я был готов сказать, что и Кулума мы разжуем, как кусок солонины. Теперь я уже не так уверен. Но если Тесс будет его женой, тогда это будет «Брок, Струан и компания». После Робба тайпаном станет Кулум.

– Дирк никогда не уедет. Никогда. Ты, видать, умом тронулся, парень. Только то, что Кулум танцевал с ней, не означает еще…

– Постарайся же понять, отец, – прервал его Горт. – Когда-нибудь Струан уедет. Все знают, что он метит в парламент. Как и тебе нужно будет уйти. Когда-нибудь.