– Я с тобой согласен, – ответил Кулум, сбитый с толку этим неожиданным предложением дружбы.

– Я не говорю, что мой отец не прав, а твой прав. Я только говорю, что мы как мужчины должны постараться жить своей жизнью, а уж там как получится. – Грубое, словно вытесанное из камня, лицо Горта сложилось в улыбке. – Я, видать, тебя здорово огорошил, парень.

– Прошу прощения. Просто я… ну… да, я бы хотел, чтобы мы были друзьями. Я просто не ожидал, что… ну, что ты смотришь на это по-иному, чем наши родители.

– Вот видишь? Я как раз об этом и речь веду, клянусь Богом! Мы за всю жизнь друг другу и четырех слов не сказали, а ты уже думал, что я ненавижу тебя со всеми потрохами, да и только.

– Да.

– Нелегко это – ну, то, что мы затеем. Не забывай, у нас с тобой жизнь была разная. Моей школой стал корабль. В десять лет я уже ушел в свое первое плавание. Так что придется тебе попривыкнуть к моим манерам, да и к речи. Но даже и так, я знаю про торговлю с Китаем больше многих, и я лучший моряк в этих водах. Не считая моего отца – да еще этого дьявольского отродья О́рлова.

– О́рлов так хорош?

– Да. Этот мерзавец, наверное, зачат от акулы, а выродила его русалка. – Горт взял щепоть просыпанной на стол соли и суеверно бросил ее через плечо. – У меня от этого сукина сына мурашки по коже бегают.

– У меня тоже, – кивнул Кулум.

Горт помолчал немного, потом сказал:

– Нашим отцам никак не понравится, что мы стали друзьями.

– Да. Я знаю.

– Скажу тебе прямо, Струан. Это Тесс мне сказала, что сегодня подходящий вечер, чтобы поговорить с тобой по душам. Так что поначалу это была и не моя идея – поговорить с тобой сегодня в открытую. Но я прямо рад, что теперь выговорился. Что скажешь? Давай попробуем, а? Вот моя рука.

Кулум с радостью пожал протянутую руку.

Глессинг раздраженно потягивал бренди, стоя в нетерпеливом ожидании по другую сторону танцевального круга. Он уже готов был прервать беседу Горацио с Кулумом, когда Маусс подозвал Синклера к себе. И что это ты, черт возьми, так разнервничался, спрашивал он себя. Да нет, я не нервничаю. Просто мне не терпится высказать то, что у меня на сердце. Клянусь Юпитером, Мэри сегодня выглядит потрясающе! Совершенно потрясающе!

– Извините, капитан Глессинг, – отрывисто произнес у его плеча Тернбулл, сероглазый, всегда безукоризненно одетый человек, главный магистрат Гонконга, который с крайней серьезностью относился к своему назначению. – Прекрасный вечер, ну?

– Да.

– По-моему, сейчас самое время, если вы не против. Его превосходительство свободен. Нам стоит попробовать перехватить его, пока есть такая возможность.

– Хорошо. – Глессинг автоматически поправил пояс с саблей и последовал за Тернбуллом между столами в сторону капитан-суперинтенданта торговли, стоявшего неподалеку.

– Вы не уделите нам минуту, ваше превосходительство? – обратился к нему Тернбулл.

– О, разумеется.

– Извините, что речь на праздничном вечере пойдет о делах, но все это весьма важно. Один из наших патрульных фрегатов захватил шайку грязных пиратов.

– Отлично. Дело как будто яснее ясного?

– Да, ваше превосходительство. Негодяи были захвачены у южного берега, недалеко от Абердина. Они грабили джонку, перебив ее команду.

– Проклятые свиньи! – возмутился Лонгстафф. – Суд уже состоялся?

– В этом-то и заключается проблема, – доложил Тернбулл. – Капитан Глессинг считает, что это должен быть военно-морской трибунал, а я полагаю это гражданским делом. Но мои полномочия распространяются лишь на мелкие правонарушения и уж никак не на уголовные преступления какого бы то ни было рода. Это дело должно слушаться в присутствии присяжных и обязательно настоящим судьей; оно по всем оценкам достойно сессии.

– Верно. Но мы не можем иметь своего судью, пока официально не станем колонией. А это, как вы понимаете, займет еще не один месяц. С другой стороны, мы не можем держать преступников в тюрьме без скорого и справедливого суда – это незаконно. – Лонгстафф ненадолго задумался. – Я бы сказал, что дело это гражданское. Если присяжные вынесут обвинительный приговор, пришлите мне бумаги на утверждение. Вам лучше сразу начать возводить рядом с тюрьмой виселицу.

– Я не могу сделать этого, ваше превосходительство. Это было бы серьезным нарушением законности. Закон в данном случае предельно ясен – только настоящий судья полномочен выносить приговор по такому важному делу.

– Однако мы не можем бесконечно долго держать под замком людей, обвинив их в преступлении и лишив открытого и справедливого суда. Что вы предлагаете?

– Я не знаю, что делать, сэр.

– Чертовски досадно все это! – огорчился Лонгстафф. – Вы правы, конечно.

– Возможно, нам следует передать их китайским властям, пусть они с ними разбираются, – предложил Глессинг, стремясь поскорее решить этот вопрос, чтобы поговорить наконец с Горацио.

– Я не одобряю этого шага, – резко возразил Тернбулл. – Преступление было совершено в британских водах.

– Вполне с вами согласен, – кивнул Лонгстафф. – Пока что держите всех таких обвиняемых под стражей, а я отправлю срочную депешу в министерство иностранных дел и запрошу их указаний.

– Слушаюсь, ваше превосходительство. – Тернбулл замолчал на секунду. – Далее, я бы хотел получить средства на расширение тюрьмы. У меня десятки случаев ограблений с нанесением телесных повреждений и одна вооруженная кража со взломом.

– Очень хорошо, – апатично согласился Лонгстафф. – Давайте обсудим это завтра.

– Возможно, мне тоже следует попросить ваше превосходительство об аудиенции на завтра, – сказал Глессинг. – Мне понадобятся деньги, чтобы нанять лоцманов, и нам нужно определить сумму портовых и причальных сборов. Кроме того, мне требуются полномочия на то, чтобы реквизировать несколько быстрых охотников за пиратами. Ходят упорные слухи, что флот этого дьявола У Фан Чоя стоит где-то недалеко на севере. Мне также понадобится ваше разрешение расширить мою юрисдикцию на все воды Гонконга. Существует настоятельная необходимость ввести единообразные таможенные свидетельства для порта и решить все вопросы, связанные с взиманием таможенных пошлин.

– Очень хорошо, капитан, – кивнул Лонгстафф. – В полдень. – И затем Тернбуллу: – Девять часов?

– Благодарю вас, ваше превосходительство.

К досаде Глессинга, Лонгстафф повернулся и направился к Горацио. Господь милостивый, подумал он, я так и не доберусь до него сегодня.

Струан смотрел на корабли, стоящие на якоре, и время от времени поглядывал на небо. Погода хорошая, сказал он себе.

– Прекрасная гавань, мистер Струан, – дружелюбно заметил Сергеев, подходя к нему.

– Да. Хорошо, что после стольких лет мы наконец имеем собственную гавань и свои воды. – Струан с появлением князя насторожился, но внешне оставался таким же спокойным. – Гонконг станет подлинной жемчужиной в королевской короне. Со временем.