Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Леня, присев на кончик стула и вытянув шею, напряженно ждал. Неожиданно, словно приняв какое-то решение, студент круто повернулся к своему ученику:
– Да! В наших судьбах с тобой есть много похожего… Ну, об этом мы еще поговорим, а сейчас я проверю твой багаж… Стой! Не вздумай выдвигать из-под кровати свой чемоданчик! – громко расхохотался репетитор, видя, что Леня испуганно и нерешительно смотрит на дверь. – Вот этот багаж – в твоей голове… Ну, знания, которые ты там накопил за свои годы…
Смех студента, неожиданный и громкий, совершенно успокоил мальчика. Ленька вдруг освободился от какой-то тяжести и напряжения, сдавливающего его словно обручем. Закинув голову, он тоже разразился счастливым мальчишеским смехом и, утирая рукавом нос, сказал:
– А я думал, обыск! В моей башке все сразу вверх тормашками перевернулось! Вот, думаю, куда заехали, и опять обыск! Вскочил было бежать предупредить своих!
– Подожди, – живо перебил его репетитор. – Что-то напел ты несуразное… Почему это у вас могли быть обыски?
– Ого! – усмехнулся Ленька. – Мы птицы стреляные!
Но, боясь сделать какую-нибудь промашку, он откашлялся и, поспешно придвинув к репетитору один из учебников, раскрыл заложенную бумажкой страницу:
– Вот тут я читаю…
Потом, выбрав одну из тетрадок в линейку, положил ее перед репетитором.
– А вот как пишу… Это мне Алина поправляла… Вон красным карандашом все крест-накрест перечеркнула. – Он перевернул страницу: – А это Мышка… Она осторожненько поправляет… Только одни ошибки… и то, чтоб не обидеть…
Вася наклонился. Внизу страницы, исписанной Ленькиными каракулями, стояла отметка «четыре» и подпись: «Мышка».
Он перевернул страницу и посмотрел на другую, резко перечеркнутую красным карандашом. Там стояла отметка «два» и подпись: «Алина».
– Интересно, – усмехнулся студент. – Сразу видно два характера…
Он вспомнил застывших у дверей девочек и живо спросил:
– Кто же из этих девочек Алина, а кто Мышка?
– Да их сразу видно! Которая постарше, глаза такие голубые, – это Алина, а тоненькая, беленькая, – это Мышка!
Репетитор прищурил глаза, снова припоминая безмолвную сцену у дверей, и вдруг с готовностью кивнул головой:
– Да, да… Они разные, это верно… Родные сестры?
– А как же, все трое родные. А это их мать, что потом пришла, – заторопился Леня.
– Погоди… А этот лохматый шарик, что сначала встретил меня в передней, а потом эдакой смиренницей уселся на окошке? Чья это такая?
– Да это Макака! – засмеялся Ленька. – Для нее закон не писан!
– Ну-ну! – покачал головой Вася. – Трудная у тебя компания! А эта девчонка действительно макака! Ей бы только по деревьям лазить!
– Она может! Она что хочешь может! Ничего не боится! – с гордостью сказал Ленька.
– Оно и видно! Балованная… Я б ее драл с утра до вечера! – неожиданно сказал студент. Леня махнул рукой.
– Не стали бы! – уверенно сказал он и добавил со счастливой многообещающей улыбкой: – Вот узнаете нашу семью, тогда будете иначе думать. А я их всех люблю!
– И эту, голубоглазую? – подозрительно спросил студент.
– И ее… – немного помедлив, сказал Леня.
– Не думаю, – уверенно заявил студент. – Уж очень она барышня…
– Что вы! – испугался Леня. – У нас слово «барышня» вроде ругательного… И к Алине оно никак не подходит. Алина у нас умная, на одних пятерках учится, она не лентяйка какая-нибудь…
– Да?.. Ну, давай оставим это пока и займемся тобой… Сейчас я погляжу, что ты знаешь, а потом составлю тебе расписание уроков, и мы будем метить прямо в пятый класс! Не весной, так осенью! – потирая свои большие ладони, с неожиданной энергией сказал репетитор. Ученик пришелся ему по душе.
Полоса везения в семье Арсеньевых завершилась еще одним, третьим событием: Марина поступила на службу.
– Вот теперь если бы хоть какую-нибудь весточку получить о папе, – тоскуя, говорила она детям. – Тогда все было бы хорошо.
Со времени приезда в Киев Марина ничего не знала о муже и очень волновалась.
Приход репетитора был знаменательным событием в семье. Событие это каждый переживал по-своему. Леня ходил торжественный, подтянутый, с рассеянной улыбкой смотрел на свою комнату, на стол… Он еще никак не мог поверить, что тот самый репетитор, которого звали таким обычным именем «Вася», придет и завтра и послезавтра… Придет для того, чтобы сделать из него, Леньки, образованного человека, гимназиста…
Алина, поглядывая на Леньку, усмехалась.
– Он совсем обалдел, мама! – шептала она матери и тут же решительно добавляла: – Я буду помогать ему изо всех сил, его необходимо скорее обтесать, ведь все думают, что он наш брат!
Мышка просто радовалась, заглядывая Лене в глаза, и, забываясь, по нескольку раз в день спрашивала одно и то же:
– Леня, он еще ничего не задавал тебе? Может, нужно какую-нибудь тетрадку? Возьми у меня! И ручку мою возьми, там такое перо, что совсем не делает клякс.
Динка, необычайно любившая всякие события, не могла простить Васе, что он так бесцеремонно выпроводил ее из Лениной комнаты; она уже не встречала его веселым криком: «Идет студент!», а сухо сообщала:
– Леня, идет твой длинный Гулливер!
Динка понимала, как важно для Лени появление репетитора, но, видя общую радость, пыталась использовать ее и для себя.
– Ну давайте хоть угостимся, раз этот Вася пришел! Леня, дай мне денежек, я сбегаю за тянучками!
– Да откуда у меня деньги? – расстраивался мальчик.
Динка была сластена и по любому случаю мучила его такими просьбами.
– Жалко, жалко… К тебе репетитор пришел, а ты три копейки для меня жалеешь! А как на утесе были, так я без всякого репетитора сколько сахару там сгрызла, – обидчиво бубнила Динка.
– Да ведь мамины это деньги, на хозяйство дадены, поняла? Мы с Алиной каждый день все расходы записываем, как же я могу тебе чужие деньги давать? И так уж то тянучку впишу, то конфету «Гоголь»… Погоди, выучусь немного, тогда сам начну зарабатывать…
– Ага! Буду я еще ждать! Я к маме пристану! – пугала Динка.
– Нет, матерю ты не беспокой, у ней и так полна голова забот! На́ вот тебе на две тянучки, и отстань… Ничего на свете знать не хочешь – дай ей, подай, и кончено!
Сдвинув темные брови, мальчик растерянно рылся в своем хозяйственном кошельке… И Динке становилось жаль его.
– Не надо, – говорила она, махнув рукой. – Я уже расхотела. Я за этого Гулливера ни одной тянучки не хочу… С чего это мне радоваться, если он меня выгнал…