Если бы до нас не дошло от Философов, Историков, Грамматиков и Юристов всего этого в совсем другом виде, то, при нашем простом и ясном Рассмотрении всех вещей Рода Человеческого, пришлось бы сказать, что таков именно великий Град Наций, основанный и управляемый Богом. Ведь в вечных хвалах превозносили до небес Ликурга, Солона, Децемвиров как Мудрых Законодателей, так как до сих пор думали, что благодаря своим хорошим установлениям и хорошим законам они основали три самых блистательных города, когда-либо сиявших самыми прекрасными и великими гражданскими доблестями, т. е. Спарту, Афины и Рим. Правда, существование этих Городов не было длительным, и распространение их было невелико по сравнению со Вселенной народов, установленной такими учреждениями и укрепленной такими законами: из самой своей порчи она черпает те формы Государства, при помощи которых она повсюду может сохраняться и постоянно существовать. И разве не принуждены мы сказать, что это установление принадлежало Сверхчеловеческой Мудрости, которая без силы законов (выше, в Аксиомах{713}, Дион нам сказал, что сила их подобна тирану), пользуясь обычаями людей (а обычаи их свободны от всякого насилия, почему тот же Дион говорил нам, что обычаи подобны Царю, так как повеления их исполняются с удовольствием), божественным путем ведет и направляет Человечество? Ведь все же сами люди создали этот Мир Наций (таково было первое неопровержимое Основание нашей Науки, – мы отчаялись найти его у Философов и Филологов), но этот Мир, несомненно, вышел из некоего Ума, часто отличного, а иной раз совершенно противоположного, и всегда превосходящего частные цели самих людей, тех людей, которые ставили себе эти цели. Делая из таких ограниченных целей средства для служения целям более широким, Ум всегда пользовался ими для сохранения Поколения Людей на земле. Ведь в то время как люди хотят удовлетворить свою скотскую похоть и растерять своих детей, они, наоборот, создают чистоту браков, из которых возникают Семьи; в то время как Отцы хотят пользоваться чрезмерной Отцовской Властью над Клиентами – из этого возникают Города; в то время как Правящие сословия Благородных хотят злоупотреблять Господской Свободой по отношению к Плебеям, они попадают в рабство законов, которые создают Народную Свободу; в то время как Свободные Народы хотят освободиться от узды своих законов, они оказываются в подданстве у Монархов; в то время как Монархи хотят принизить своих подданных всеми теми пороками распущенности, которые делают их положение более прочным, – они тем самым готовят их к тому, чтобы переносить рабство Наций более Сильных; в то время как Нации хотят сами себя привести к гибели, они спасают своих потомков в том Одиночестве, откуда они снова возрождаются, как Феникс. И то, что делает все это, оказывается Умом, так как люди, поступая так, поступали разумно; это не Рок, так как у людей был выбор; это и не Случай, так как всегда, когда люди поступают именно так, возникают те же самые вещи.

Итак, фактами опровергнут Эпикур, принимающий Случай, и его последователи Гоббс и Макиавелли; фактами опровергнут Зенон, а вместе с ним и Спиноза, принимающие Рок. Обратно тому, фактами укреплена позиция Философов-Политиков, во главе с божественным Платоном, который устанавливает, что человеческие вещи направляет Провидение. Поэтому прав был Цицерон, отказываясь говорить с Аттиком о Законах, если он не перестанет быть Эпикурейцем и если он не допустит с самого начала, что Провидение направляет вещи человеческие. Пуфендорф не признавал Провидения в своей гипотезе, Зельден подразумевал его, а Гроций отбрасывал[276]. Но Римские Юристы устанавливали его в качестве Первого Основания Естественного Права Народов. Ведь в настоящем Произведении полностью было доказано, что, опираясь на Провидение, первые в мире Правления обладали Религией, как своей целостной формой, на которой единственно только и строилось Состояние Семей. При переходе к Гражданским Героическим, т. е. Аристократическим, Правлениям по-прежнему должна была Религия составлять их главную и прочную основу. При дальнейшем их изменении в Народные Правления та же Религия служила средством для народов достигнуть их. Когда же, в конце концов, дело кончилось образованием Монархических Правлений, тогда

Религия должна была стать Щитом Государей. Поэтому если народы потеряют Религию, то у них не останется ничего, что заставляло бы их жить в обществе, никакого щита для защиты, никакого средства, чтобы посоветоваться, никакого основания направиться в ту или другую сторону, никакой формы, в силу которой они вообще могут существовать в мире. Поэтому пусть посмотрит Бейль, действительно ли могут существовать в мире нации безо всякого знания о Боге! И пусть посмотрит Полибий, насколько правильны его слова, что если бы на свете были Философы, то в мире не нужны были бы Религии, так как единственно только Религии понуждают народы совершать доблестные дела под влиянием чувств, которые действительно принуждают людей производить их, тогда как максимы Философов (рациональные конструкции по поводу доблести) служат только хорошему Красноречию, чтобы воспламенять чувства к исполнению обязанностей доблести. Существует следующее принципиальное различие между нашей Христианской Религией, истинной, и всеми другими, ложными: в нашей Религии Божественная Благодать заставляет поступать добродетельно ради Вечного и Бесконечного Блага, которое не может подлежать чувствам и для которого, следовательно, сознание побуждает чувства к добродетельным поступкам; обратно тому, в ложных религиях, поставивших себе целью блага конечные и тленные как в этой жизни, так и в жизни иной, где они ожидают блаженства телесных наслаждений, чувства должны увлекать сознание для свершения доблестных поступков.

И все же Провидение явно дает ощутить себя в трех следующих чувствах согласно тому порядку гражданских вещей, которые были рассмотрены в настоящих Книгах: во-первых, в удивлении; во-вторых, в том благоговении, которое питали до сих пор все Ученые к недостижимой Мудрости Древних; и, в-третьих, в том пламенном желании, которым они горели снова обрести ее и следовать ей, так как это на самом деле три светоча Божественного Провидения, пробуждавшего в них эти три прекраснейших и правильных чувства. Но впоследствии тщеславием Ученых вместе с тщеславием Наций, выставленными нами выше в качестве первых Аксиом[277] и поставленными под упрек всеми этими Книгами, чувства эти были искажены; они таковы: все Ученые удивляются и благоговеют перед бесконечной Мудростью Бога и жаждут объединиться с нею. Одним словом, из всего рассмотренного в настоящем Произведении можно, в конце концов, сделать такой вывод, что наша Наука нераздельно несет с собою Усердие в Благочестии, и тот, кто не благочестив, тот поистине не может быть Мудрым.