— Ослушаться тебя? — повторила она. — Собираешься напомнитьмне о моих обетах? Неужели… Хотите, чтобы я напомнила вам о ваших, милорд?

— Я хочу предостеречь тебя, причем только один раз, —угрожающе прорычал Клейтон. — Если хочешь, назови это советом.

— Будь мне нужен совет, — парировала Уитни, обдавая мужазеленым пламенем глаз, — ты оказался бы последним человеком на земле, укоторого я бы его попросила!

Она уже открыла рот, чтобы сказать еще что-то, но тут жепередумала при виде его искаженного яростью лица.

— Попробуй еще раз не подчиниться моим приказам, и я велюзапереть тебя в комнате, пока твое отродье не появится на свет!

— Уверена, что тебе именно этого и хотелось бы! — фыркнулаУитни, вне себя от вспыхнувшей ненависти к мужу за то, что посмел назвать ееребенка отродьем. — Ты самый подлый, самый жестокий… негодяй и лгун! Как тыпосмел уверять, что любишь меня, и потом так поступать! И еще одно, милорд герцог,— добавила она, задыхаясь от гнева, — хотя это должно было оказаться для васневероятным сюрпризом, так уж вышло, что от плотской любви появляются дети!

Клейтон был так поражен этим смехотворным «откровением», чтоне успел заметить мелькнувшую в воздухе руку. Прозвучала оглушительнаяпощечина, и Уитни подняла голову с видом разгневанной богини.

— Ну же, не стесняйся, ударь меня! — вскричала она. — Хочешьпричинить мне как можно больше боли, я не помешаю! Что это с тобой — потерялжелание терзать меня? — продолжала издевательским тоном Уитни, не обращаявнимания на бешено бьющийся в висках пульс. — Прекрасно, потому что ядостаточно зла, чтобы не отказать себе в удовольствии еще раз дать тебе пофизиономии!

Она широко размахнулась, но тут же охнула от боли взапястье, стиснутом его пальцами, словно клещами.

Заведя жене руку за спину, Клейтон дернул ее на себя.

— Ты прекрасная, лживая, хитрая самка, — взорвался он, —хотя бы раз за нашу позорную жизнь вместе скажи правду! Всего лишь раз.Клянусь, что спокойно приму любой ответ!

— Клянешься? — взвилась Уитни. — Так же, как клялся передалтарем? Как клялся в этом доме никогда не причинять мне боли? Твое слово нестоит и…

— Этот ребенок мой? — бросил ей в лицо Клейтон, безжалостносжимая пальцы.

Глаза Уитни становились все шире, пока не превратились вогромные зеленые озера; губы раскрылись в потрясенном неверии, стольубедительном, что на какую-то долю секунды Клейтон даже спросил себя, непроизошла ли какая-то ужасная ошибка и не виновен ли он во всем сам?

— Твой ли он? Твой?! — повторяла она, все повышая голос, инеожиданно едва не рухнула ему на грудь. Плечи ее тряслись, как в ознобе. Слезыбессильной ярости душили ее.

Клейтон выпустил ее руку. Ему хотелось оттолкнуть этостройное трепещущее тело так же сильно, как прижать к себе, и зарыться лицом вволосы этой восхитительной женщины. Но больше всего он мечтал о том, чтобыотнести ее в дом, положить на постель, вонзиться в теплую тугую плоть и забытьо боли и ненависти.

Уитни по-прежнему льнула к нему, схватившись за бортакуртки, не поднимая головы и повторяя снова и снова:

— Твой ли он?

Клейтон сжал ее плечи, не грубо, но без всякой нежности, иотодвинул от себя.

«Она плачет, — думал он, охваченный непонятными угрызениямисовести. — Плачет из-за меня».

Он отступил, и Уитни медленно подняла глаза. Она уже неплакала. Она смеялась! Истерически хохотала!

И все еще смеясь, нанесла ему сокрушительный удар по лицу,от которого Клейтон пошатнулся и едва не упал, а сама вбежала в дом.

Клейтон неспешно, в глубокой задумчивости последовал за ней,вошел в кабинет, закрыл двери и налил себе огромную порцию виски. Две вещи онтеперь знал наверняка: у его жены тяжелая рука и именно он отец ребенка,которого она носит.

И пусть она лгала относительно причин своего внезапногоприезда сюда, желания выйти за него замуж… что бы там ни было, уничтожающепрезрительный взгляд, которым она ответила на вопрос, кто отец ребенка,подделать невозможно. Она не встречалась с любовником во время поездок вЛондон. Ни один человек на свете, будь он виновен в чем-то, не смог быизобразить так натурально ужас, потрясение и безумную ярость. Что бы нинатворила Уитни, после свадьбы она ему не изменяла. Ребенок его. Клейтон зналэто так же твердо, как и то, что семь месяцев назад Уитни явилась к нему лишьзатем, чтобы получить отца для младенца от неизвестного мужчины. Кипящий гневнемного улегся, оставив лишь глухую боль.

К несчастью, с Уитни все происходило наоборот. Подуматьтолько, как злобно, вульгарно, пренебрежительно он обошелся… да он простобезумен! Безумен! И она тоже сойдет с ума, если останется с ним. Потому чтодаже когда он осыпал ее отвратительными ругательствами и едва не сломал руку,она испытывала мучительную радость от того, что вновь прижимается к его груди.Даже тогда ей хотелось, чтобы Клейтон держал ее в объятиях. И если онаостанется, наверняка станет такой же безумной, как он.

Уитни попыталась не обращать внимания на тоску, охватившуюее при мысли о разлуке. Но куда она поедет? Отец слишком слабоволен и не сможетзащитить ее от мужа, если он потребует возвращения жены. Тетя Энн и дядяЭдвард? Она напишет им и спросит, можно ли приехать во Францию немногопогостить, и уж потом все им откроет. Однако Уитни боялась, что Клейтон вполнеможет настигнуть ее во

Франции, а самое главное — употребить свое влияние, чтобыповредить карьере дяди.

Остается лишь рассказать обо всем, и пусть дядя Эдвардрешает сам.

Уитни поспешно уселась за бюро, выдвинула ящик и уже хотелавзять листок голубой бумаги, когда взгляд ее упал на смятый комочек. Безособого любопытства она развернула его, желая посмотреть, стоит ли сохранить, иувидела несколько слов, написанных собственной рукой.

«К моему величайшему стыду…»

Она смутно припомнила, как спрятала неотосланное письмо подчистой бумагой, еще когда жила у Эмили, поскольку не хотела, чтобы кто-нибудьиз слуг нашел его. Но теперь записка смята и лежит на самом верху. Значит,кто-то обнаружил ее! Но сюда заходят лишь Мэри и Кларисса, а они никогда нестанут шарить по ящикам!

Как унизительно знать, что чужой человек прочитал этузаписку!

Уитни попыталась сообразить, кто мог рыться в ее бюро. Двадня назад, когда она с такой радостью спрятала сюда распашонку, все было впорядке, и ни один человек, кроме Клейтона, не… О Боже!

Уитни невольно приподнялась с кресла. Она сама послала сюдаКлейтона с просьбой отыскать письмо тети.