какой. Я бы в дороге его к нужному вам решению постарался подготовить.

– Не надо ни к чему его готовить, пару стражников за ним пошли, а сам ты мне здесь нужен. Дел невпроворот, а тебе лишь бы развлечься съездить. Хватит! Наразвлекался уже. Вот что ты мне навалил эту гору и даже не отметил, что первоочередное, а что вообще не требует вмешательства, – Альфред в раздражении отпихнул от себя стопку бумаг. – Чем ты вообще тут без меня занимался? Отдыхал? Вот на пару дней невозможно по делам отлучиться. Как ты с таким отношением к работе моим преемником намерен стать? Где элементарная самостоятельность? Переписать о чём речь в бумаге любой тупица может. Я хочу видеть готовые решения и их проверять! Чтобы ты, когда меня не станет, уже был подготовлен и мог безболезненно меня заменить!

– Но, мой господин, – не поднимаясь с колен, жалобно проговорил Илиас, – как я могу вам указывать, какое принять решение? Это же не мой уровень.

– Не указывать, а предложить! Предложить, тупица!

– А если я ошибусь?

– Будешь наказан и переделаешь проект решения. Не особо приятная перспектива, я понимаю, но как иначе ты сможешь вникнуть в суть процесса? Да и понять-то должен был за всё время, что при мне, на основании чего принимаются решения и какова их подоплёка.

– Понял, постараюсь всё исправить, мой господин, так, чтобы вы были довольны.

Поднявшись с колен, Илиас потянулся взять со стола кипу бумаг, но Альфред не дал, остановив знаком и неодобрительным:

– Не сейчас, сейчас ты отправишь стражников, а потом вернёшься, и разговор продолжим.

– Как пожелаете, мой господин, – Илиас поспешно выскочил за дверь.

Вернулся он достаточно быстро и, закрыв за собой дверь, с порога отрапортовал:

– Стражников отправил. Какие ещё будут приказания?

Смерив его задумчивым взглядом, Альфред негромко проронил:

– Я забыл спросить, ты с графом Алехандро Торном встречался?

– Да, мой господин. Конечно. Всё передал, как вы приказывали.

– И как он тебе?

– Он обладает силой, если вы о том. Причём не скрывал её. Был любезен, но сдержан, на аудиенции с вами не настаивал, хотя явно был расстроен вашим отказом в ней.

– Он о чём-то ещё просил?

– Нет, ничего не сказал, кроме того, что понимает, сколь вы загружены, и будет терпеливо ждать, когда у вас появится возможность выделить время, чтобы побеседовать с ним.

– Понятно… Я надеюсь, ты был любезен, как я тебя просил, и не слишком агрессивно сканировал его возможности?

– Конечно! Я вообще ничего не сканировал. Говорю же, не скрывал он силу. Мне показалось, что он уверен был, что вы знаете о ней.

– Знаю, конечно, знаю, – тихо выдохнул Альфред.

– Если честно, то я не совсем понял, зачем он вообще просил о встречи с вами, надеялся, что его допустят до прямого контакта, не обезоружив?

– Он не опасен. И вряд ли намерен хоть какой-то вред причинить. У нас с ним договор, причём он свою часть уже исполнил много лет назад. А вот я так и не расплатился с ним, и боюсь, что уже не успею, поэтому и познакомил тебя с ним.

– Не понял.

– Что непонятного? Ты моим преемником стать хочешь?

– Странный вопрос, мой господин. Мне кажется, вы очень хорошо знаете, что я прилагаю все свои силы, чтобы стать достойным этого.

– Тогда ты должен знать, что вместе с моими полномочиями ты получишь и мои долги. Ты согласен на это?

– Как я могу отказаться? Конечно, согласен.

– Мне не нравится твой ответ.

– Что вам не нравится в нём?

– Намёк на согласие от безысходности. Это даёт мне повод сомневаться в твоём стремлении исполнить мою последнюю волю.

– Мне кажется, вы немного преждевременно завели речь об исполнении вашей последней воли, мой господин. По крайней мере, я надеюсь, что вы долго ещё будете оставаться в силе и здравии, но в любом случае не извольте сомневаться, вашу последнюю волю, как и все ваши приказания, я исполню в обязательном порядке, жизнью клянусь. У меня тоже долг перед вами, вы мой учитель и наставник, всем, что имею и умею, я обязан вам, поэтому никакой безысходности в моих словах не было, было удивление, что вы спрашиваете меня об очевидных для меня вещах.

– Твоё отношение радует меня. Так вот, я примерно знаю, что он может попросить, поэтому на аудиенцию не согласился. Мне будет сложно лично ему отказать, так как обязан я ему многим, но пока не готов отдать ему то, что он ждёт. Но перспектива уйти на перерождение не расплатившись с ним, мне тоже не нравится, поэтому хочу, чтобы мой долг отдал ему ты. Тебя это не особо напряжёт, да и хорошие отношения и гарантия не вступить в противоборство с обладающим такой силой послужат на пользу.

– Что он ждёт от вас, у вас его амулет?

– Нет, конечно. Заполучить его амулет дело почти нереальное и грозит огромными неприятностями всем, кто отважится на это. У меня вещь, не имеющая никакой потенциальной силы, и ценная лишь для нас с ним. Поскольку для меня это память, а для него возможность обеспечить упокоение неприкаянной душе. Поэтому, если ты вернёшь ему её, он будет тебе благодарен, а это немаловажно, учитывая его уровень.

– Зачем вам она?

– Как тебе сказать… Не хочу при своей жизни отпустить того, кого он хочет упокоить. При этом уйти самому тому не удастся, если он не поможет. Поэтому мне хочется дотянуть до конца и отдать ему это перед своей смертью.

– А если он вдруг не сможет это забрать? Например, умрёт он раньше вас.

– Об этом мне даже думать не хочется, мой мальчик. Если такое всё же случится, это будет для меня тяжёлым испытанием. Его смерть лишит меня очень многих перспектив, а уж если решится проклясть перед смертью, то совсем туго придётся, причём не только мне, но и всем, кто связан со мной. Поэтому нет, давай не будем об этом, он не стар, полон сил, ведёт затворнический образ жизни, дорогу никому не переходит, так что нет, не должен он умереть раньше меня.

– Странная у вас с ним завязка, учитель… Кто он?

– Любопытен ты, сил нет. Но раз уж решил я сделать тебя своим преемником и душеприказчиком, имеет смысл окончательно карты сбросить. Когда-то он был моим другом и спас мне жизнь, а потом наши пути разошлись. Он стал отшельником и долг свой я ему так и не отдал, да ещё вещицу, которую он хочет заполучить, не горю желанием отдавать раньше своей