– Мог, наверное, – угрюмо признал Помфрет. – Вот только не видел.

– А я видела… – произнес чей-то голос.

Взгляды переметнулись на лицо Гарды Тусар.

– Кого? – с нажимом спросил Деймон.

Не ответив, Гарда оставила свой стул у большой ширмы, где сидела рядом с Адольфом Кохом, и подошла к торцу стола, намереваясь, по всей видимости, предъявить обвинение лицом к лицу. И она это сделала. Предметом ее внимания стала Дора Моубрей. Черные глаза Гарды обрушили на нее свое пламя, но Дора выдержала ее взгляд.

– Ты это сделала! – прошипела Гарда. – Я тебя видела. Ты подошла к той подставке и…

Все одновременно задвигались, словно нервная система этих хорошо воспитанных людей была способна выдерживать напряжение до определенных пределов. Феликс Бек сердито брюзжал, Геба задохнулась, Диего поднялся до того стремительно, что опрокинул стул… но героями вечера стали Тед Гилл и Генри Помфрет. Тед рванулся вперед, схватил Гарду за руку и резко крутанул ее. Потеряв равновесие, Гарда завалилась на стол и столкнула с него чашу для благовоний. Помфрет с криком прыгнул, пытаясь ее поймать, но не успел и тогда кулаком двинул в челюсть Теду. Детектив и полицейские кинулись к ним и растащили Помфрета, Теда и Гарду в разные стороны…

– Успокойтесь! – резко скомандовал Деймон и уставился на Помфрета. – За каким чертом вы это сделали?

– Простите, – произнес Помфрет.

Он пыхтел, отдуваясь, но не чувствовал себя виноватым. Потом он нагнулся поднять чашу, которая не пострадала при падении.

Глаза Теда метали стрелы в сторону Гарды.

– Я был бы рад, – сквозь зубы произнес он, – передать эту зуботычину вам, да еще и от себя бы добавил. Не знаю, с чего вы так ополчились на мисс Моубрей, но если я опять услышу этот бред…

– Тед! – встав рядом, Дора утешающе положила ладонь на его руку. – Прошу тебя! Она не бредила. Я действительно бросила в чашу ту бумажку.

Пораженный, Тед уставился на нее.

– Так это вы сделали? – спросил инспектор.

– Да.

Наступила потрясенная тишина.

– Боже ты мой! – прогудел Диего. – Моя малышка Дора…

– Нет, Диего, – замотала головой она. – Яд в виски Перри твоя малышка Дора не подсыпала… – Ее нижняя губа дрожала, но затем презрительно скривилась во внезапном приступе гнева, а лицо запылало. – Посмотрите на себя! Все вы! На свои лица! Вы решили… только потому, что я… О, если бы мой отец был здесь! Все просто пропиталось злобой… с тех самых пор, как он умер…

– Я зде-е-есь! – пропел Тед.

Не сводя с Доры пристального взгляда, Деймон сухо уточнил:

– Насчет той бумажки, брошенной в чашу…

– Это я, – твердо произнесла Дора. – Я уже сказала, что бросила ее туда. Наткнулась на бумажку в своей сумочке.

– Откуда она там взялась?

– Понятия не имею. Я наткнулась на нее, когда мы покидали Желтую комнату, чтобы перейти сюда… – Она подхватила со своего стула сумочку из коричневой ткани, подняла выше и указала на внешний кармашек. – Бумажка была тут. Я заметила выпуклость и сунула туда пальцы, чтобы посмотреть, что там такое. Не поняла, откуда мог взяться этот бумажный комок, и просто выкинула в ту чашу, проходя мимо.

– Хотите сказать, кто-то подсунул его туда, пока сумка находилась при вас?

– Нет, такого я не говорила. Я оставляла сумочку на диване в Желтой комнате, когда Перри… когда мы с мистером Данэмом отошли в дальний конец комнаты.

– И выпуклость заметили, когда вернулись и взяли сумку в руки?

– Да.

– Как долго сумка пролежала на диване?

– Ну… довольно… пятнадцать или двадцать минут.

– Зачем вы отходили в дальний конец комнаты с Данэмом?

– Он сказал, что хочет со мной пошептаться.

– Насчет чего?

– Насчет… одного… вопроса личного свойства.

– Вы были помолвлены с Данэмом?

– А вот это не ваше дело. Впрочем, нет, не была.

Инспектор невесело хмыкнул.

– Вы, наверное, удивитесь тому, – раздраженно предположил он, – какие дела полиция считает своими при расследовании убийства. И если не удается получить одним способом, то мы получаем другим. Если это в наших силах. Вы были влюблены в Данэма?

– Господь всесильный, нет!

– По какой-то причине ненавидели его?

– Нет.

– Были его близкой подругой?

– Нет. – Дора нахмурилась. – Но я знала его всю свою жизнь. Его мать и мой отец были друзьями.

– Мне хотелось бы знать, о чем он сегодня собирался пошептаться с вами. При отказе говорить, не обвиняйте меня, если…

– Не отказываюсь. Он хотел расспросить меня о второй записке, оставленной Яном. Правда ли, что я ее видела… и успела ли ее прочесть.

– О записке? И кто такой этот Ян?

– Ян Тусар, скрипач, – вмешался Текумсе Фокс. – Он совершил самоубийство… застрелился… вечером прошлого понедельника в Карнеги-холле. Думаю, вам стоит положить эту карту в свою колоду, а я могу сильно упростить вам задачу, сэкономив время… – Глаза его пробежали по лицам остальных. – Вы ведь понимаете, друзья, что вопрос, обращаться ли в полицию насчет скрипки, больше не актуален? Полиция уже здесь. Я предлагаю, инспектор, если вам захочется срезать лишние углы, пообщаться или со мной, или с кем-либо из ваших подчиненных, кто владеет стенографией… Кстати, мисс Тусар, поскольку полиция все равно уже тут, как насчет того послания, которое вы для них приберегли? Можете вручить его прямо сейчас. Лучшего варианта, чем шеф убойного отдела, у вас не появится.

Гарда, которая успела опуститься на стул рядом с Диего, открыла свою сумочку, вынула конверт и протянула его Деймону. Тот пробежал глазами адрес, достал листок и прочитал послание:

ТЕ, КТО СТРОИТ ПЛАНЫ НАВРЕДИТЬ ВЕЛИКОМУ РЕЙХУ,

ПОПЛАТЯТСЯ ЗА ЭТО В ТОЧНОСТИ КАК ТВОЙ БРАТ.

ХАЙЛЬ ГИТЛЕР!

– Боже мой! – с отвращением протянул инспектор. – Опять одна из этих грязных писулек… – И с оторопью уставился на Гарду. – Значит, вы были замужем за Тусаром? И Данэм приходился вам братом?

Гарда вытаращилась на него в ответ.

– Нет, – выказал нетерпение Фокс. – Ее братом был скрипач. А это один из маленьких штрихов в общей картине, которую я предлагаю вам приобрести у меня по бросовой цене. Если не предпочтете сами продираться сквозь терновник…

– Спасибо, по рукам. Обожаю скидки, – объявил Деймон и обратился ко всей группе: – Не так давно я просил вас сотрудничать со следствием, оставаясь всем вместе в одном помещении. Теперь же, в свете найденного в той чаше скомканного бумажного листа, помимо всего прочего, просьба становится распоряжением. Я начну с Фокса и дам знать всем остальным, когда подойдет их время для разговора. Райдер, возьми еще человека, и глаз с них не сводите. Мистер Помфрет, не окажете любезность провести всех в комнату, где они смогут присесть? Да, еще! Райдер,