ним закрылась, инспектор Деймон изнуренным легато[28] пробормотал предельно выразительные и жгучие проклятия и красными от напряжения глазами с отвращением уставился на два блокнота перед детективом Коссоем, которые от корки до корки были заполнены неразборчивыми каракулями.

– Так или иначе, – заметил Фокс, – сэндвичи с копченой индейкой были хороши.

– Кто-то из этих людей, – огрызнулся Деймон, – отравил того парня…

Эта фраза, конечно, не могла стать блестящим результатом шестичасового упорного труда, но хорошо подытожила все их старания. Никто из опрошенных не сумел высказать даже самое робкое предположение о том, кто же мог носить в своей груди отчаянное желание расправиться с Перри Данэмом. Многие из них сознались, что испытывали к нему неприязнь того или иного свойства. Пусть уже стало понятно, что яд был подсыпан в виски не после их возвращения из библиотеки, а еще во время первого посещения Желтой комнаты, вычеркнуть из списка подозреваемых хотя бы кого-нибудь не представлялось возможным. Никто не мог со всей уверенностью заявить, что кто-то из остальных к бару даже не приближался. С другой стороны, никто не сознался и в том, что заметил чьи-то подозрительные действия: манипуляции с бутылкой бурбона, или же долгое нахождение у бара, или же красноречивое напряжение либо волнение. В целом, если кто-то и видел нечто такое, что хоть чуточку помогло бы направить указующий перст обвинения в нужную сторону, эти сведения он оставил при себе. Даже Гарда призналась, что в движениях Доры, когда та бросала бумажный шарик в чашу, не усмотрела ничего, что выдало бы опасение или осторожность; нет, она просто подошла к подставке и бросила бумажку в чашу.

Трое из опрошенных – Кох, Дора и Генри Помфрет – были убеждены, что Перри не выпивал перед тем, как все вместе они переместились из Желтой комнаты в библиотеку. Это оставляло вопрос о том, когда именно был отравлен бурбон, открытым. Не был четко установлен даже тот весьма вероятный факт, что это проделали именно в Желтой комнате. Слуги рассказали, что бурбон, как и остальные напитки, хранился в незапертом шкафу в буфетной. Шефер заявил, что сервировал барный столик прямо там, после чего вкатил его в Желтую комнату. Вопрос о том, когда в последний раз кто-то наливал бурбон из той бутылки, также остался без ответа. Никто не мог сказать со всей уверенностью.

Единственное известное и признанное действие, которое в обычных обстоятельствах могло послужить по меньшей мере отправной точкой для судебных разбирательств, было, по всей видимости, странной причудой. К тому времени как настал черед Гебы появиться в библиотеке, всякие воспоминания о выброшенной из окна бутылке успели испариться из ее сознания. Так она сказала. Беседа с ней завершилась, когда потерявший дар речи Деймон молча уставился в ее сияющие глаза. Фокс милостиво вмешался в эту патовую ситуацию, попросив полицейского вывести кинозвезду за дверь.

Прибыл комиссар полиции, провел здесь около часа и удалился. Около девяти появился окружной прокурор, который ушел в полночь. Из полицейской лаборатории и морга поступили более полные отчеты. Сержант Крейг и его команда экспертов закончили свои дела и разъехались. В разверстые рты репортеров бросили косточку поглодать. Несколько оперативников с ключом от холостяцкой квартиры Перри на Пятьдесят первой улице отправились изучить его бумаги и личные вещи в поисках вероятных зацепок. Капитана полиции, расследовавшего самоубийство Тусара, вытащили из кровати ради срочного визита в офис окружного прокурора.

А подытожить результат всей этой деятельности отлично сумел инспектор Деймон, в сорок минут пополуночи раздраженно буркнувший:

– Кто-то из этих людей отравил того парня.

Фокс встал и встряхнулся, приводя себя в порядок:

– Ну, если вы до сих пор думаете, будто мне не хочется домой, спросите меня. По правде сказать, я готов изобразить возмущенного гражданина. Хотите увидеть?

Деймон покачал головой, потер глаза, поморгал, глядя на чашу для благовоний, чтобы сфокусировать взгляд, и тоже встал.

– Хорошо, – с отвращением произнес он. – Собирай свои блокноты, Коссой. Полагаю, для нас здесь не осталось уже ничего интересного… – Направляясь к двери, он обратился к полицейскому в форме: – Проводи меня в комнату, где они ждут.

Фокс последовал за ними по коридору и через комнату для приемов в огромный зал, который Помфрет называл собором. Сейчас ему, вероятно, лучше подошло бы название «мавзолей» или любое другое, не менее безотрадное. Даже двое полицейских на страже, по одному в каждом конце зала, по-видимому, поддались всепроникающим бациллам уныния. Семь изможденных лиц, поскольку супругов Помфрет там не было, повернулись к двери, когда появился инспектор. Кох сидел в кресле рядом с Гебой Хит, Диего с Феликсом Беком стояли у окна в дальнем конце зала, Дора лежала на диване, Тед Гилл коротал время с газетой, а Гарда устроилась на скамеечке у одного из роялей. Кох попытался разразиться речью, но Деймон опередил его, подняв руку.

– Мы уходим, – коротко объявил инспектор. – Вы свободны. Возможно, утром мне надо будет встретиться с кем-нибудь из вас или со всеми сразу, и я рассчитываю, что мы найдем вас по названным адресам. Никому из вас не разрешается покидать город. Если дамы нуждаются в сопровождении…

Газета выпала из рук вскочившего с места Теда.

– Беру на себя мисс Моубрей, – решительно сказал он, уже шагая к дивану. – Если только позволите?

Спустив ноги на пол, Дора слабо запротестовала:

– Это необязательно…

– А как же я? – трагичным голосом спросила Геба Хит; растрепанная и беспомощная, она еще никогда не казалась столь обворожительной. – О, Тед!

– Если мне будет оказана такая честь, мисс Хит… – Адольф Кох отвесил ей на удивление образцовый в сложившихся обстоятельствах светский поклон.

– Вы, мисс Тусар? – поинтересовался Деймон.

– Я провожу ее, – угрюмо предложил Диего Зорилла без капли светской учтивости.

– Нет, не проводишь, – заявила Гарда, и хотя ее глаза были сонными, краснеть она не разучилась. – Я лучше возьму такси…

Разведя руками, Диего повернулся к Фоксу:

– Ты идешь? Бога ради, давай уберемся отсюда… – С этими словами он направился к арке выхода.

Фокс последовал за ним. В холле под присмотром оперативника в штатском слуга вынес им верхнюю одежду. Пришлось немного задержаться, дожидаясь устного разрешения от Деймона. Забыв обо всех приличиях и дисциплине, лифтер пожирал их взглядом всю дорогу вниз. Ночные консьержи также не сводили с них глаз, как и небольшая группка, собравшаяся под навесом на тротуаре: швейцар, двое полицейских и еще двое-трое молодых людей, один из которых бросился к Фоксу:

– Послушайте, мистер Фокс! Я дожидался вас, это потянет на две колонки с указанием автора…

Потребовалось быстрым шагом пройти целый квартал и сказать