вас есть, тетушка! Я хочу поднести их вам лишь из чувства уважения. Самое страшное для меня, если вы не примете их!

– Ладно, садись и выкладывай, что у тебя есть! – прервала его Фын-цзе.

Цзя Юнь поклонился ей, сел и положил подарки на стоящий перед ним столик.

– Ты ведь не живешь в излишней роскоши, – упрекнула его Фын-цзе. – К чему было тратить деньги на подарки?! Мне они совсем не нужны. Говори прямо, зачем пришел?

– Просто так, – отвечал Цзя Юнь, – мне неудобно, что до сих пор я не мог отблагодарить вас за милость и доброту.

Он снова улыбнулся.

– Нет, тут что-то не так! – воскликнула Фын-цзе. – Я знаю, что денег у тебя нет – почему ж ты вдруг стал расходоваться на меня? Если хочешь, чтоб я приняла твои подарки, выложи все начистоту! Если скроешь от меня истинную цель прихода, я ничего от тебя не приму.

– Что вы, что вы! Да разве я осмелюсь что-либо от вас скрывать! – произнес растерявшийся Цзя Юнь, вставая. – Несколько дней назад я узнал, что господин Цзя Чжэн назначен главным распорядителем работ на императорском кладбище, а у меня есть несколько друзей, которые знакомы с подобными работами и были бы очень полезны господину. Поэтому мне хотелось бы, чтоб вы ему напомнили о них. Если им удастся получить один-два подряда, я не забуду ваших милостей! Что касается меня, то я всегда к вашим услугам. Что бы вы мне ни поручили, я приложу все усилия, чтобы вам угодить!

– В других делах я еще могла бы что-то устроить, – произнесла в ответ Фын-цзе, – а в служебных – ничем помочь не могу. Наиболее важные дела подобного рода решают старшие начальники в ямыне, а более мелкие – их подчиненные и всякие письмоводители. Людям посторонним добиться здесь чего-либо очень трудно. Наши близкие родственники и те устроились всего лишь помощниками к господину Цзя Чжэну. Если бы ко мне с подобной просьбой пришел даже твой второй брат Бао-юй, я и ему ничем не могла бы помочь. Что поручить тебе, я тоже не знаю. В доме у нас дела такие сложные, что даже сам старший господин Цзя Чжэнь с ними не в состоянии управиться. А ты еще молод – разве ты сможешь держать в руках наших слуг?! К тому же дела, которые поручили нашему господину по служебной линии, уже почти все закончены, остались только мелочи да хлопоты. Ты сам найди себе дело и заработай на чашку риса! Я говорю тебе сущую правду, пойди и подумай, и ты сам все поймешь. Твои дружеские чувства по отношению ко мне я ценю, но подарки, которые ты принес, забери обратно и возврати людям, которые тебе их дали.

В это время в комнату вошли няньки и мамки, которые привели Цяо-цзе.

На девочке было яркое цветастое платье, в руках она держала игрушки. Увидев Фын-цзе, она подбежала к ней и принялась неумолчно болтать.

– Это моя сестрица? – улыбаясь, спросил Цзя Юнь, вставая и приближаясь к девочке. – Хочешь, я подарю тебе красивую вещицу?

Однако Цяо-цзе неожиданно заплакала. Смущенный Цзя Юнь вынужден был ретироваться.

– Не бойся, крошка! – подбодрила дочку Фын-цзе и подхватила ее на руки. – Это твой старший брат Цзя Юнь. Почему ты его испугалась?

– Какая хорошенькая моя сестрица! – воскликнул Цзя Юнь. – Видимо, ее ждет большое счастье!

Цяо-цзе повернула голову, посмотрела на Цзя Юня и опять расплакалась. Так повторялось несколько раз. Цзя Юнь почувствовал себя неудобно, встал и собрался уходить.

– Забери с собой свои вещи! – напомнила ему Фын-цзе.

– Неужели вы не примете от меня эту мелочь, тетушка? – настаивал на своем Цзя Юнь.

– Если ты не заберешь, я велю все отнести тебе домой! – решительно заявила Фын-цзе. – И не нужно было ничего подобного делать! Ты нам не чужой. Если у меня будет что-нибудь подходящее, я немедленно позову тебя. Но пока я ничем не могу тебе помочь. И дело здесь вовсе не в подарках.

Решительность Фын-цзе привела Цзя Юня в замешательство. Робея от смущения, он произнес:

– В таком случае, тетушка, позвольте мне поднести вам что-нибудь такое, что вам пригодится!

Фын-цзе позвала Сяо-хун:

– Возьми эти вещи и проведи господина Цзя Юня!

Цзя Юнь, следуя за Сяо-хун к выходу, думал:

«Когда говорили, что вторая госпожа Фын-цзе строга, я не верил, но сейчас убедился в этом. Поистине, она непреклонна, и не найдешь ни малейшей зацепки, чтобы поколебать ее! Неудивительно, что у нее нет сыновей! А маленькая Цяо-цзе еще более странная, чем ее мать! Взглянув на меня, она заревела и перепугалась, словно увидела своего врага, с которым встречалась в прежней жизни! Не повезло мне, только зря день потерял!»

Подавленное состояние Цзя Юня подействовало и на Сяо-хун. Неожиданно Цзя Юнь взял у нее из рук узел с вещами, развязал его, выбрал две вещи и протянул ей.

– Не нужно, что вы! – запротестовала девушка. – А если вторая госпожа Фын-цзе узнает!

– Бери, бери! – убеждал ее Цзя Юнь. – Чего боишься? Как она может узнать? Если не возьмешь, значит причинишь мне смертельную обиду.

– Зачем мне ваши вещи? Ну какую они имеют для меня ценность? – промолвила девушка, краснея, но тем не менее приняла их.

– Дело не в ценности! – улыбнулся Цзя Юнь. – Просто мне хочется сделать тебе подарок.

Переговариваясь, они дошли до вторых ворот. Цзя Юнь вынул из узла оставшиеся вещи и сунул себе за пазуху. Сяо-хун стала торопить его.

– Идите скорее! Если будет у вас какое-либо дело, приходите ко мне – я сейчас прислуживаю во дворе второй госпожи, близка к ней и могу вам помочь.

– Вторая госпожа очень строга, – отвечал ей Цзя Юнь, – поэтому я не решаюсь приходить сюда слишком часто! Но ты-то, конечно, поняла, что я тебе хочу сказать? Если у меня будет свободное время, встретимся и поговорим обо всем подробнее.

– Ладно, идите! – сказала Сяо-хун. – Можете приходить ко второй госпоже сколько угодно. Зачем отдаляться от нее?

– Хорошо, понял! – отвечал Цзя Юнь.

С этими словами он вышел со двора. Взволнованная Сяо-хун долго смотрела ему вслед и повернула обратно, лишь когда юноша скрылся из виду.

Между тем Фын-цзе приказала подавать ужин и спросила служанок:

– Рис готов?

Девочки-служанки побежали узнавать и, вернувшись через некоторое время, доложили:

– Готов.

– Принесите две тарелочки маринованных овощей, которые прислали с юга, – распорядилась Фын-цзе.

Цю-тун передала ее приказание девочкам-служанкам.

В это время в комнату вошла Пин-эр.

– Я совсем забыла! – воскликнула она. – Сегодня в полдень, когда вы были у старой госпожи, приходила монахиня из «монастыря