В основном, однако, все вышеприведенные термины суть не что иное, как удобные ярлыки для не имеющего четкого определения типа литературы – ярлыки, являющиеся исключительно коммерческим маркетинговым инструментом. Весьма немногие жанровые ярлыки– детектив, готический роман, вестерн ит.п.– имеют смысл в наше время, когда думающие авторы бесконечно экспериментируют, выходя за ограничивающие пределы изначальных штампов.

Харлан писал научно-фантастические рассказы. Он, вероятно, продолжит от случая к случаю писать НФ-рассказы, но большинство из них придется отнести к научной фантастике только по ярлыку, но не по содержанию, технология в этой НФ чисто декоративна, этакое рококо. Более ранние его рассказы явным образом пользовались общепринятыми атрибутами НФ, такими как космические корабли и внеземные существа. Такой ход гарантировал быструю продажу рассказов специализированным жанровым журналам, которые в те времена жадно и без разбора прибирали к рукам работы голодных молодых авторов.

Стремительно мужая, проза Харлана с легкостью выплеснулась на рынки мейнстрима, но его репутация установилась в жанре, и журналы НФ продолжали покупать рассказы, которые все чаще были вне фантастики, ориентированы на фэнтези, а то и вовсе не поддавались классификации. Его усиливающееся презрение ко всем ограничениям и категоризации привело к тому, что читатели НФ, наслаждавшиеся существованием в жанровом гетто со страстностью фанатиков, стали считать его чем-то вроде неблагодарного овода.

Из всех писателей, трудившихся на ниве научной фантастики, никто не сумел расколоть читателей на жестко очерченные лагеря любви/ненависти так, как это сделал Харлан. Этот раскол, а равно и путаница с«правильным» определением того, что такое научная фантастика, с наибольшей яркостью были продемонстрированы в1981году номинацией его рассказа «Вся ложь, которая и есть моя жизнь» на премию Хьюго (которая дается за достижения в научной фантастике).

Этот рассказ не был ни научной фантастикой, ни фэнтези, а его признание членами жюри можно объяснить их высокой оценкой качества произведения как собственно рассказа.

Работы, представленные ниже, относятся к научной фантастике, но такой, которая редко укладывается в традиционные границы жанра.

В рассказе «Небо в огне» (1958) фигурирует вторжение инопланетян, давшее художнику прекрасный шанс создать яркую, бьющую по глазам журнальную обложку, восхищавшую детвору и смущавшую взрослых читателей. НФ-уловка на месте, это так, однако не в ней суть рассказа.

Эта тема особенно интересна тем, что, несмотря на весь ее неоднозначный нигилизм, она зажигает огоньки в глазах восхищенного мальчугана и служит сигналом взрослым крепче держаться за это «ощущение чуда». Довольно странная история стоит за рассказом «Зловещий тип в городе на краю мира» (1967). Она явилась результатом того, что Харлан называет «литературным фидбэком». Классический рассказ Роберта Блоха «Искренне ваш, Джек-потрошитель» (1943), стал ступенькой для его же более позднего рассказа «Игрушка для Джульетты», который Харлан купил для своей невероятно успешной антологии «ОПАСНЫЕ ВИДЕНИЯ». Второй рассказ Блока переносит Джека-потрошителя в отдаленное будущее. Эта концепция так завладела воображением Харлана, что он написал свой рассказ для антологии как сиквел работы Блока.

Если «Подозрительный тип», как сказал Блок, написан в великой традиции гран-гиньоля, может ли он быть научной фантастикой? Давайте посмотрим: путешествие во времени – устоявшаяся концепция НФ, а описанное Харланом общество будущего относит рассказ к школе «если-это-будет-продолжаться». Однако же рассказ не о путешествии во времени – и не совсем об этом будущем обществе. Он мог бы стать рассказом об индивидуальной – в противовес коллективной – реакции на социальные реформы… Или это всего лишь второстепенный предмет? Или же речь идет о могуществе зла – но неужели нам нужно забираться в будущее, чтобы исследовать этот вопрос? Впрочем, может быть, что всё это конкретно оДжеке-потрошителе – и тогда это просто размышления о прошлом? Вы уже поняли, о чем речь, верно? Да. Границы научной фантастики становятся весьма размытыми.

Рассказ «По живописной дороге» вышел одновременно в известном мужском журнале и вжурнале НФ (увы, под названием «Схватка на 101-м шоссе»). Но он мог прийтись ко двору где угодно (при множестве переизданий так и случилось). Внешне рассказ о новом устройстве, по сути, он подчеркивает некоторые вещи, которые с нами проделывает технология – определение реального смысла научной фантастики, данное Робертом Силвербергом – а возможно и то, что мы проделываем с технологией. Здесь и универсальное воображаемое исполнение желаний, изящно поданное с гарниром из хай-тека, футуристического сленга и нокаутирующего финала. А сухой деловитый стиль придает рассказу поразительно пугающую достоверность.

После того, как разразилась НФ-революция, последовавшая, как считают многие, за публикацией в1967году антологии «ОПАСНЫЕ ВИДЕНИЯ», НФ-рассказы стали появляться в самых неожиданных изданиях. «Соната для зомби» (1970), написанная в соавторстве сРобертом Силвербергом, еще один прекрасный пример рассказа, отвечающего всем требованиям жанра – однако напечатан он был в абсолютно мейнстримовом журнале Cosmopolitan. Он повествует о жизни, о смерти – о жизни в смерти реанимированного трупа знаменитого музыканта; иэто рассказ, выполненный в футуристическом декоре, чтобы оправдать жанровую классификацию: роботы, контроль над погодой, ультраклавесин и сами реанимированные мертвецы.

Рассказ включен в наш сборник и как пример совместных с коллегами работ Харлана, и благодаря его собственным несомненным достоинствам.

Бедственная ситуация Нильса Беха полна отчаяния, одиночества, заброшенности, которые на первый взгляд кажутся уникальными, единственными в своем роде. Однако, если вдуматься, она не выглядит столь уникальной. Как это бывает с по-настоящему классной НФ, только обстоятельства, обрамление, декор новы и интригующе необычны. Они даже сбивают с толку. Но лежащие в основе этой истории человеческие истины стары как мир, и вся трагедия – это способ пересмотреть их снова, с новой точки зрения, с новым чувством.

«Нокс» (1974) был напечатан вCrawdaddy, журнале, который специализировался на рок-музыке, но не отвергал реакционные комментарии обо всем остальном. Легче всего история укладывается в категорию «неклассифицируемое», но ее несложно переодеть вНФ, натянув на нее маску социальных наук.

Социальная научная фантастика совсем не нова,– если бы Джонатан Свифт придумал другие миры, а не другие земли, Гулливер мог бы стать одним из первых героев НФ – но Харлан дорывается до корней, чтобы осознать, что социальные движения, рождающиеся в социальных обстоятельствах, важнее всего в том, как они облагораживают или калечат индивидуума.

«С Вирджилом Оддамом на Восточном полюсе»– впечатляющий литературный вклад Харлана в проект Медея. Несмотря на цветистый стиль и внеземные декорации, рассказ остается повествованием о взятии на себя ответственности и одоведении начатого до конца.

Да, это научная фантастика. И нет, ярлык НФ ее не классифицирует.