–Плевать,– ответил он.– Плевать мне сейчас на все на это. Мне надо избавиться от этой штуки. Слишком страшно с ней жить. Я вижу их лица. Они зовут, а яне могу ответить. Они умоляют сказать им хоть слово, а яне знаю, что сказать. Я спать не могу. А если засыпаю, мне все равно снятся они. Не могу я так жить, не жизнь это. Так что говорите, как найти этого Лебраза. И плевать мне на все, вообще на все – отвечайте!

Она снова хлестнула его по лицу. Сильнее. И еще. Он терпел. И вконце концов она сдалась.

Лебраз делал аборты. В те времена, когда это было вне закона, он для сотен женщин оставался последней надеждой. Когда-то, давным-давно он был хирургом. Но его лишили лицензии. Поэтому он стал зарабатывать тем, чем смог. В дни, когда делать аборт приходилось в маленьких комнатах с длинными столами или в стенных шкафах, он оказывал им помощь. Это обходилось им в двести долларов – столько, сколько ему нужно было, чтобы не умереть с голоду. В дни, когда деньги хранили пачками в бумажных пакетах в платяном шкафу, цену в двести баксов можно было считать почти что задаром. И его посадили в тюрьму. Но когда он вышел на свободу, он продолжил заниматься тем же.

Анна Пиккет рассказала Макграту, что тот занимался и другой… так сказать, работой. Экспериментами. Слово «эксперименты» она произнесла так, что уМакграта мороз пробежал по коже. И снова она произнесла ту фразу: «Макграта ради, сон убившего». Он спросил ее, может ли он взять ее машину, и она сказала, что да, и он вернулся на шоссе 101 и погнал «Ле Сейбр» на север, в сторону Санта-Барбары, где по словам Анны Пиккет жил теперь в затворничестве Лебраз.

Найти его особняк оказалось непросто. На единственной заправке, открытой вСанта-Барбаре в этот поздний час, не оказалось карт. Да и вообще бесплатные карты местности перестали раздавать на заправках уже несколько лет назад – еще одна полезная мелочь, канувшая в лету прежде, чем Макграт успел возмутиться. Впрочем, тут и высказывать возмущение-то было некому.

Поэтому он отправился в отель «Мирамар», и ночной дежурной оказалась женщина лет пятидесяти-шестидесяти, которая знала все до одной улицы Санта-Барбары – ну, и где жил Лебраз тоже знала. На Макграта она посмотрела, правда, так, словно тот спросил у нее адрес местной скотобойни, но дорогу подсказала точно, со всеми подробностями. Он поблагодарил ее, она не ответила, и он уехал. Небо на востоке уже начинало светлеть.

Ко времени, когда он нашел узкий асфальтированный проезд через рощу к обнесенному высокой оградой особняку, уже окончательно рассвело. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву, превращали обычную калифорнийскую рощу в подобие тропических джунглей. Выходя из машины, он оглянулся. По воде канала Санта-Моника шла серебристая рябь, и ее явно не беспокоили тени, отброшенные прошедшей ночью.

Он подошел к воротам и нажал на кнопку переговорного устройства. Подождал немного и нажал еще раз.

–Кто там?– прохрипел голос из динамика – он не смог определить, женский или мужской.

–Я от Анны Пиккет и группы сна,– он выдержал паузу.– Настоящей группы,– добавил он, не дождавшись ответа.– От женщин, живущих в доме на Хидден-Хиллз.

–Кто вы?– прохрипел голос.– Как вас зовут?

–Это не имеет значения. Вы меня все равно не знаете. Макграт. Моя фамилия Макграт. Я приехал издалека, чтобы увидеться сЛебразом.

–Для чего?

–Откройте ворота и узнаете.

–Мы не принимаем посетителей.

–Я видел… ну… я проснулся и увидел… вроде как рот у меня на теле, и из этого рта…

Зажужжал электропривод, и ворота скользнули вбок, в кирпичную ограду. Макграт бросился к машине и завел мотор. Когда ворота отворились полностью, он нажал на газ и бросил машину вперед – вовремя, потому что ворота сразу же начали закрываться.

Узкая дорога извивалась по тропическим джунглям и вконце концов вывела его к большому каменному особняку, скрытому от посторонних взглядов густой листвой. Прохрустев шинами по гравию, он остановил машину перед входом и посидел немного, глядя на закрытые ставнями окна. Казалось, в доме никто не живет. Несмотря на солнечное утро, здесь было прохладно и сыро. Он вышел, подошел к массивной дубовой двери и совсем, было, собрался постучать, но дверь отворилась. Точнее, ее отворило чудище.

Макграт ничего не мог с собой поделать. Он охнул и отпрянул назад, выставив перед собой руки в попытке защититься от отдаленно напоминавшего человека существа, стоявшего в дверях.

Кожа – в тех местах, где не потемнела от ожогов – имела отвратительно-розовый цвет. Поначалу Маграт подумал, что перед ним женщина; по крайней мере, таково было первое впечатление. Но потом он усомнился в половой принадлежности существа. С равным успехом оно могло оказаться и мужчиной. Его явно пытали огнем. Лишенная волос голова пострадала более других частей тела: на ней практически не осталось не обожженной дочерна кожи. Руки, казалось, имели вдвое больше суставов, чем положено. То, что фигура женская, ему показалось только потому, что одета она была в длинную, до полу юбку. Это избавило его от необходимости видеть нижнюю часть тела, но у него сложилось впечатление, что юбка скрывает что-то массивное: либо явно не человеческий торс, либо явно не человеческие же ноги.

Существо уставилось на него одним глазом, мутным от катаракты, и другим, столь ясным и голубым, что сердце сжималось от его красоты. Вся же остальная часть лица от глаз и до подбородка, плавно перетекавшего в грудь, ибо шея отсутствовала как класс, представляла собой сплошной бугристый шрам от ожога, на черной поверхности которого темнело еще более черное отверстие рта.

–Войдите,– произнесло существо.

Макграт неуверенно топтался на месте.

–Или проваливайте,– произнесло оно.

Лонни Макграт сделал глубокий вдох и шагнул через порог. Привратник отступил на полшага в сторону. Они соприкоснулись: почерневшее бедро и тыльная сторона здоровой руки.

Дверь за его спиной захлопнули и заперли на два замка, отрезав путь к отступлению. Следуя за лишенным пола существом, Макграт миновал длинную, с высоким потолком прихожую и оказался перед закрытой филенчатой дверью справа от спиральной лестницы, которая вела на второй этаж. Существо, то ли женщина, то ли мужчина, дало ему знак войти и удалилось по коридору.

Макграт постоял, набираясь духа, потом повернул украшенную замысловатым орнаментом дверную ручку и вошел. Шторы на окнах были задернуты, но даже пробивавшихся в редкие щели солнечных лучей хватало, чтобы разглядеть сидевшего в кресле с высокой спинкой мужчину в длинном, скрывавшем ноги халате. Помещение оказалось библиотекой: всю поверхность стен от пола до потолка занимали книжные полки, но книги громоздились стопками и на полу. Играла негромкая музыка, что-что из классики, но мелодии Макграт не узнал.

–Доктор Лебраз?– окликнул он. Старик в кресле не пошевелился. Он сидел с закрытыми глазами, низко опустив голову на грудь. Макграт подошел ближе. Музыка сделалась громче, настойчивее. Когда от старика его отделяло всего три шага, Макграт снова позвал того по имени.