–Вас прямо небо послало, мистер Макграт. Когда вы пришли, я как раз собиралась переходить к этой теории. Вы избавили меня от долгих объяснений.

–Значит, вы не хотите, чтобы мы записывали свои сны, а потом обсуждали их здесь?– подала голос одна из женщин.– А ядаже магнитофон у кровати поставила. Вот, например, сегодня мне приснился мой велосипед, и он…

Он досидел до конца занятия, выслушивая ерунду, которая его бесила. Эти самодовольные клуши ухитрялись мельчайшие житейские неприятности подавать как неодолимые горные вершины. Они ничем не напоминали его знакомых женщин. Они казались ему ископаемыми существами из незапамятных времен, оказавшихся в чужом для них, пугающем времени, которое вдруг потребовало от них самих отвечать за свое существование. Они хотели, чтобы их утешали и говорили им, какие они прекрасные, самое прекрасное, что есть в этом мире. Они верили в то, что все в этом мире – и то, что существовало реально, и то, что только казалось – существовало единственно для того, чтобы огорчать их, мешать им и делать их беспомощными. Пятеро из шестерых были разведены, и только одна из этих пятерых имела постоянную работу: торговала недвижимостью. Шестая приходилась дочерью криминальному авторитету. Макграт не видел ничего, что могло бы связывать его с ними. Он не видел необходимости проходить групповую терапию. Его жизнь была полна настолько, насколько он этого хотел… если не считать того, что он ощущал себя напуганным, потерянным и подавленным. Возможно, д-р Джесс не ошибалась. Возможно, ему пора к психиатру.

В одном он не сомневался: ему не нужны ни Анна Пиккет, ни ее идеально накрашенные леди, на деле боявшиеся только одного: что они не приедут домой вовремя, чтобы включить поливку газонов.

Когда сеанс, наконец, закончился, он первым повернулся к двери, не сказав ничего этой Пиккет. Она стояла в окружении шестерых клуш, однако мягко, но решительно отстранила их.

–Мистер Макграт?– окликнула она его.– Вы не задержитесь на минутку? Мне хотелось бы поговорить с вами.

Он отпустил дверную ручку и вернулся на свой стул. Он даже прикусил щеку от раздражения.

От клуш она отделалась мгновенно, сдув их словно пух с одуванчика; Макграт даже не поверил бы, что такое возможно – тем более, проделала она это так, что те даже не заподозрили ее в том, что она их выставляет. Не прошло и пяти минут, как они остались вдвоем.

Она закрыла дверь за мафиозной принцессой и заперла ее. На какое-то безумное мгновение ему показалось… но это прошло, а на лице ее он не увидел желания, только заботу. Он сделал попытку встать. Она сделала движение ладонью, останавливая его. Он опустился обратно на складной стул. Анна Пиккет подошла к нему.

–Макграта ради, сон убившего,– произнесла она. Он уставился на нее, а она положила левую руку ему на шею, чуть ниже затылка, так, что пальцы ее зарылись ему в волосы, охватывая череп.– Не волнуйтесь, все в порядке,– сказала она, прижав правую ладонь к его левой щеке, оттянув указательным пальцем его нижнее веко, пока он изо всех сил старался не мигать. Кончик ее большого пальца упирался ему в переносицу, среднего – в костлявую бровь.

Она надула губы и глубоко вздохнула. И тут же тело ее дернулось словно от судороги, и она охнула, как будто ее ударили под вздох. Макграт не мог пошевелиться. Он ощущал силу, с которой ее руки сжимали его голову, и дрожь – как ему казалось, от страсти – сотрясавшую все ее тело. Страсти не в смысле физического влечения, а всмысле реакции на что-то необычное, чуждое человеческой природе.

Дрожь все усиливалась, иМакграту показалось, что это вытягивает из него силы, которые перетекают в нее, что они уже переполнили ее и просачиваются теперь обратно в него, только изменившись, сделавшись опаснее. Но чем опаснее? Теперь ее сотрясали судороги, голова ее с зажмуренными глазами моталась из стороны в сторону, словно от разрядов электрического тока.

Она негромко застонала – от боли, не от сексуального возбуждения – иМакграт увидел, что она прикусила нижнюю губу до крови. Судя по выражению ее лица, боль сделалась невыносимой, и тогда он отвел ее руки от своей головы, оборвав контакт.

Ноги уАнны Пиккет подогнулись, и она повалилась на него. Он попытался собраться, но она навалилась на него всем весом, и они полетели на пол вместе с металлическим складным стулом.

Первой, панической мыслью его было: что, если сейчас кто-нибудь войдет и увидит нас такими; подумают ведь, что я ее насилую. Потом он с облегчением вспомнил, что дверь заперта, и страх его сразу сменился тревогой за нее. Он выбрался из-под ее продолжавшего содрогаться тела и выдернул из-под нее стул, зацепившийся за его лодыжку. Оттолкнув стул в сторону, он встал рядом с ней на колени. Она лежала, полуприкрыв глаза, и веки ее трепетали так быстро, словно их освещал стробоскоп.

Он приподнял ее за плечи так, чтобы голова ее лежала у него на коленях, отвел волосы с ее лица и легонько встряхнул: ни воды, ни влажной салфетки у него под рукой не было. Дыхание ее замедлилось, грудь содрогалась не так лихорадочно, и пальцы на откинутой в сторону руке сжались в кулак.

–Мис Пиккет,– прошептал он.– Вы можете говорить? Вы в порядке? Может, вам лекарство нужно… в столе где-нибудь?

Она открыла глаза и посмотрела на него. Потом осторожно облизнула окровавленные губы. Дышать она продолжала тяжело, прерывисто, словно после долгого бега.

–Я это сразу в вас почувствовала,– произнесла она наконец.– Как только вы вошли.

Он хотел спросить, что такого она почувствовала, что в нем такого, выбившего ее из колеи, но она протянула руку и дотронулась до его запястья.

–Вам нужно поехать со мной.

–Куда?

–Поговорить с настоящей группой сновидений.

Она расплакалась. Он сразу же понял, что плачет она из-за него, и пробормотал, что да, он с ней поедет. Она пыталась ободряюще улыбнуться, но он видел, что ей все еще слишком больно. Они посидели так еще немного, а потом вышли из здания вместе.

Каждая в этом большом, похожем на ранчо доме вХидден-Хиллз не походила на остальных. Одна была слепа, другой недоставало руки. Третья, похоже, пережила страшный пожар, лишивший ее половины лица, а еще одна передвигалась по дому на маленькой тележке с бортиками, не позволявшими ей свалиться.

По шоссе на Сан-Диего они доехали до Вентуры, а там свернули на восток, на шоссе 101, в сторону Калабасаса. Дорога карабкалась на холмы и спускалась вниз, а потом они свернули на узкую дорогу, которая сменилась проселком, а тот – конской тропой. Ехали они в«Ле Сейбре» 85года, машине Анны Пиккет, но вел Лонни.

Дом стоял в низине, незаметный даже с дороги. Конская тропа вилась меж невысоких, поросших мескитом и дубами холмов, и неожиданно привела их к идеально ровной асфальтированной полосе. Она напоминала тайные шоссе, проложенные Херстом через холмы кСан-Симеону, к своему замку. Черная полоса асфальта змеилась серпантином, спускаясь в низину.

Заметить огромный дом с пристройками и прилегающей территорией можно было, наверное, только с воздуха; оего существовании не догадались бы даже самые любознательные любители пикников и пеших прогулок.