полюбили на ЦСДФ — Центральной студии документальных фильмов. У меня там одновременно было в производстве несколько документальных фильмов — о подростках, о подпольной молодежной музыке, о первых хиппи, о неформальных молодежных объединениях и т. п. Своим коллегам по одному из этих фильмов я предложил не снимать фильм, который руководство студии запустило и на который нам дали пленку, а потратить, не говоря никому об этом, нашу дефицитную пленку на Ельцина. Что мы и сделали. Я приехал к Борису Николаевичу в Госстрой, мы обо всем договорились […] Мы ездили с ним на митинги, в командировки, снимали у него дома… Так во время этих съемок мы с ним подружились […] В 1989 году в Доме кино состоялась премьера этого фильма […] Ельцин отвечал на вопросы, он уже был победителем[359].

Юмашеву никогда не было присуще чувство «неловкости», чувство «стыда», авантюризм, необходимый для несанкционированного звонка из кабинета Коротича по линии правительственной связи, не говоря уже про несанкционированный документальный фильм о Ельцине, делающийся полулегально, непонятно на чьи деньги и после того, как непосредственный начальник Юмашева Коротич отказал в публикации ельцинского интервью. Юмашев ни разу ранее не проявил себя как человек, идущий против течения. Скорее наоборот: вместе со временем, ни в коем случае не опережая; вместе с властью; никогда не выделяясь; ни в коем случае не публично…

Если предположить, что агент КГБ Юмашев выполнял соответствующие инструкции кураторов из КГБ, как выполнял их Путин в 1990 году, когда ему дали задание внедриться в команду Анатолия Собчака, то легко объяснима и решительность, проявленная при несанкционированном звонке по «вертушке», и дерзкое предложение Ельцину, исходящее «лично от Юмашева», снять о нем никем не заказанный документальный фильм на чужой «дефицитной пленке». А ведь нужен был еще и бюджет на сам фильм, на поездки «на митинги, в командировки»… Кто же «командировал» Юмашева? Точно известно, что не «Огонек» и не Коротич.

Тем более, что был еще один нюанс: приставленная к Ельцину уже в 1986 году охрана 9-го Управления КГБ, поскольку в 1986 году, после избрания Ельцина кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, ему стала полагаться, как всей данной категории партийной номенклатуры, физическая охрана из числа сотрудников 9-го Управления КГБ. Коржаков был тогда в числе еще двух охранников, несших службу посменно. Так что с 1986 года Коржаков был постоянно рядом с Ельциным.

В его обязанности в период опалы Ельцина входила не только физическая охрана будущего президента, но и отслеживание его контактов. Очевидно, что Юмашев Коржакова полностью устраивал и основой его расположения к Юмашеву был факт состояния ретивого журналиста в агентурной сети КГБ (где к Горбачёву было крайне неприязненное отношение). Коржаков мог и имел право в любой момент пресечь контакты Юмашева с Ельциным. Но, поддерживая проект Юмашева, Коржаков действовал в русле позиции КГБ, пытавшегося устранить Горбачёва, как генсека партии и главу государства, при первой возможности.

После избрания Ельцина 26 марта 1989 года народным депутатом СССР по национально-территориальному округу № 1 (город Москва), где он получил 91,53 % голосов москвичей при явке в почти 90 %, Юмашев приступил к новому «ельцинскому проекту»: написанию первых мемуаров Ельцина[360].

Таким образом, к 19 августа 1991 года к Ельцину от КГБ был приставлен в качестве охранника — Коржаков, а в качестве биографа — Юмашев. Вполне возможно, что с августа 1991 года именно Коржаков, узурпировавший доступ к Ельцину, стал куратором Юмашева по линии госбезопасности (поскольку именно Коржаков, как начальник охраны, отвечал за «доступ к телу» Ельцина и исключительно от Коржакова зависело, кого примет, а кого не примет Ельцин). Но со временем Юмашев перерос своего куратора, что в агентурной деятельности тех лет случалось часто.

Знакомство с Ельциным кардинально изменило и судьбу Коржакова. После августовского путча и ухода Михаила Горбачева последовала радикальная перестройка в системе КГБ. Огромную организацию расчленили на различные самостоятельные ведомства. На базе 9-го и 15-го Управлений КГБ, ведавших охраной первых лиц государства, партийной номенклатуры и членов их семей, а также охраной особо важных государственных объектов, создали Службу безопасности президента (СБП) во главе с личным телохранителем Ельцина Коржаковым и Главное управление охраны (ГУО) РФ, во главе которого в июне 1992 года Коржаков поставил своего приятеля генерала Михаила Барсукова, в августе 1991 года занимавшего должность заместителя коменданта Кремля (с 10 декабря — коменданта Кремля).

По терминологии 9-го Управления КГБ Коржаков был «прикрепленным». Так назывался офицер, отвечавший за личную охрану высших должностных лиц в государстве и партии. В период существования КГБ «девятка» традиционно держалась обособленно, в том числе и территориально, поскольку в основном ее подразделения располагались в Кремле. Сотрудники этой структуры и ее руководящий состав редко контактировали с представителями других оперативных подразделений центрального аппарата КГБ.

По характеру выполняемых задач 9-е Управление, несмотря на важность дела охраны первых лиц государства, относилось к числу вспомогательных подразделений. Сотрудники и руководящий состав этого управления уступали в оперативном мастерстве и кругозоре офицерам разведки и контрразведки, так как главной задачей «девятки» была физическая охрана определенной категории лиц и объектов. Кадровый «девяточник» Коржаков понимал, что подразделение охраны президента, даже такого своенравного, как Ельцин, является второстепенным. И он сделал все возможное, чтобы новая Служба получила статус федеральной структуры и подменила собой госбезопасность как ведомство. «Принято считать, что это [была] идея Бориса Ельцина, хотя это не так. Создать Службу как отдельную федеральную структуру пришло в голову мне, Ельцин лишь ее поддержал и законодательно оформил своим указом»[361], — вспоминал Коржаков и, безусловно, говорил правду. Ельцину в голову такое прийти не могло.

Постепенно СПБ расширялась. Был создан отдел контрразведки — отдел «К». Также создали отдел «П», задачи которого Коржаков сформулировал следующим образом: «для контроля за министрами и прочей номенклатурной челядью». Но для удержания власти Коржакову необходимы были средства контроля за всеми, начиная непосредственно с «гаранта Конституции» Ельцина. Все кабинеты Кремля прослушивались подчиненными Коржакова. На приобретение за границей высококачественной аппаратуры слухового контроля, значительная часть которой была установлена именно в Кремле, потратили более 50 млн долларов. Газета «Комсомольская правда» в этой связи писала:

Как нам удалось выяснить, немецкими суперсложными «жучками» Барсуков и Коржаков нашпиговали кремлевские кабинеты, о чем их высокопоставленные обитатели, в принципе, догадывались, но сопротивляться тотальной слежке со стороны ельцинских фаворитов не могли. К примеру, шеф президентской администрации Сергей Филатов постоянно жаловался журналистам, что в своем кабинете с посетителями он вынужден общаться посредством записок, а самые важные переговоры вести в коридоре.

Не оставались без контроля