на землю. Завры бросились к нему на помощь, отвели к лекарю. И лекарь был в недоумении: как это тело пришло сюда само? Собственно, тела у парня почти не было — одни кости и жилы. Даже тяжело больные люди, которые жили иногда среди завров, не выглядели так плохо.

Его вылечили. Как ни странно для человека, очень быстро — всего за трое суток. Он ел, что приносили, пил, что велели, глотал какие-то настои на травах. И всё время молчал. Просто не хотел говорить, не хотел что-либо делать. Даже не двигался. Его человеческое тело перерабатывало пищу, иногда охватывало парня сном — оно как бы управляло им, Гэн не делал ничего. Через три дня он стал выглядеть как тогда, когда ещё был бетавром. Но всё равно лежал в кровати, даже не думая, задают ли ему вопросы и что вообще происходит вокруг. И лишь на двадцатый день он хриплым тихим голосом сказал в воздух.

— Мама…

Новая волна хлопот. Завры впервые слышали его голос, поняли, что он не немой. Догадались, что случилось что-то ужасное. А Гэн… он не был взрослым, умудрённым опытом бетавром. Правильно сказал Расс: бетаврёнок лежал тогда перед завром-лекарем, и единственное, что было ему нужно — заплакать. Но он забыл, что это может.

— Я стал жить среди завров, как человек. Семьдесят семь лет. Они жили под этим падающим с неба пеплом, потом стали болеть. Потом — умирать. Когда завры решили уплыть, было уже слишком поздно, чтобы спасти всех. Через семьдесят семь лет на Пляжах не осталось никого, кроме меня.

Анди моргнула. Люди столько не живут! А он всё это время наблюдал, как погибают завры от пепла, и ничего не мог сделать — у него ведь не было магической силы. Он и сам, должно быть, задыхался от вредных паров — но был лишь человеком…

Только сейчас девушка сообразила, что видела все картины собственными глазами. Облако воспоминаний витало вокруг Гэна, и в некоторые моменты можно было подумать, что всё, что произошло, произошло с самой Анди.

— Так долго… — раздался тихий голос Грапиши. Она, оказывается, была уже здесь, прижималась боком к камню, на котором сидел Гэн, и касалась щекой его локтя. Бетавр опомнился, помотал головой, чтобы отогнать от слушающих гнетущие видения, наклонился к Грапише, приобнял её одной рукой за плечи и поцеловал в макушку.

— Только недавно я узнал, что Расс тоже двадцать лет жил на Пляжах. Но мы так и не встретились, ни разу… впрочем, тогда я не смог бы никак помочь ему, потому что был обычным человеком. Но, во всяком случае, мы были бы вместе…

Гэн вздохнул и в очередной раз взял себя в руки, чтобы прекратить распространять волны печали.

— Я не хотел никуда идти. Ещё пять лет я был там… на Пляжах… просто был, а не жил. Ветер гонял по берегу моё иссохшее тело, которое было способно жить лишь потому, что внутри него был я… бетавр… потом пепел прекратил сыпаться, я даже увидел солнце. Но оно не обрадовало. Завры исчезли, я был один, в полной уверенности, что все мои родные погибли. Перешёл горы…

— Но как? Как ты мог двигаться? — недоумевала Анди.

— Не знаю. Мог… я ел какие-то ягоды на склонах гор и в лесу. Моё тело быстро восстанавливалось… и я решил, что буду жить, раз не могу умереть. Хотя бы как человек. Наверное, мне стало стыдно, что я такой слабак…

— Слабак? После всего, что ты пережил? — Анди посмотрела на Гэна, чуть не плача.

— Я не стою сочувствия, — горько сказал бетавр. — Рассу пришлось гораздо хуже. И это притом что он всегда был сильнее меня…

— А что случилось с ним? — тихо спросила Анди.

— Сначала то же, что и со мной. Слуга вытянул из него силу, чтобы сделать человеком. Но Расс был очень сильным, он сопротивлялся. Успел из остатков своего волшебства сделать себе очень сильный щит против магии. Наверное, хотел победить Слугу так, в обычной битве — но тот успел вышвырнуть его с острова, как меня.

— Но почему он сделал так только с вами? Ведь больше бетавров на… планете нет?

— Я не знаю, — Гэн покачал головой. — Бетавров и правда нет. А поговорить с предками мы не можем… я не знаю, как, и Расс не знает… это ведь не ваше Небесное Царство, где живут души.

— А что, — осторожно начала Анди. — В Небесное Царство можно проникнуть?

— Разумеется, — кивнул Гэн. — Ты думаешь, что это? Небесное Царство придумал Зоорл, один очень изобретательный бетавр. Он решил, что будет стимул — ну, движущая сила для людей, чтобы они совершали добрые поступки. Считал, что каждая душа может стать прекрасной и получить доступ к верхним мирам. Он вообще всегда был за справедливость, люди даже гордо называли его Судья…

— Я знаю, — Анди кивнула, вспоминая истории дедушки. Про Зоорла он тоже рассказывал много интересного. — А это правда, что у него один глаз чёрный, а другой — белый?

— Нет, — улыбнулся бетавр. — Оба чёрные. Просто он хотел создать образ двуликого — он ведь мог поместить душу и во Мрак, и в Царство. Если говорить честно, Царство он выдумал. Оно всего лишь выход из нашего мира выше, дальше, туда, где во много раз прекраснее. Почти туда, куда уходим мы сами… а Мир Мрака уже был, и там жили демоны. Зоорл лишь решал, куда отправить душу: на съедение вниз или выпустить…

— Это так… так… — Анди не нашла слов, чтобы объяснить. — Как будто вся твоя жизнь — игра. Как будто я мышь, а надо мной нависает чей-то огромный сапог.

— Не волнуйся, — успокоил её Гэн, хотя было ему от этих слов вовсе не весело. — Зоорла больше нет. Я даже не знаю, что с ним стало… больше вас никто не судит.

— А как ты думаешь, Зоорл… он мог бы позволить мне увидеть дедушку? — уже совсем тихо спросила Анди.

— Мог бы. Но откуда ты знаешь, где твой дедушка?

— Он в Небесном Царстве, это точно, — уверенно ответила она.

— Будь он в Небесном Царстве, я сам мог бы устроить вам встречу, — печально сказал Гэн. Анди вскинулась — вспыхнула в ней надежда. Но бетавр покачал головой. — Но его там нет. Ведь Зоорл ушёл девяносто лет назад, когда твой дедушка ещё не родился.

— Так что, без Зоорла души не могут сами попасть в Царство… если они очень хорошие? — девушка покачалась взад-вперёд.

— А как ты попадёшь в дом без ключа? —