— А потом?

— Я собирался к Риэ, но понял, что не смогу. Поэтому поймал такси и поехал в коттедж. — Его взгляд задержался на темнеющем небе за окном. — Моей жене всегда нравился этот дом. Он принадлежал ей.

— Что случилось с окном? — спросил Брикс.

— Когда я приехал туда, то вспомнил, что у меня нет с собой ключа. Пришлось лезть через окно. Я порезался. С пьяными такое случается.

— И вы были один?

— Один, если не считать воспоминаний.

— Хартманн…

— Не спрашивайте, как это случилось. Я не могу объяснить даже самому себе, как ни пытался, поверьте. Может, дело в том, что я был пьян, глуп и жалок. И слаб. — Он ударил ладонью по столу. — Слаб. Слабый человек во мне решил, что лучше всего будет покончить со всем этим дерьмом здесь, в нашем с ней доме. — Сухой горький смешок. — Что за идиотизм… Она любила этот дом. — Он закрыл глаза, мучаясь от стыда перед умершей два года назад женой. — Что бы она подумала…

Брикс и адвокат не торопили его.

— В общем, я закрыл как смог окна, заткнул щели. Потом включил газ, лег на кровать и стал ждать.

В дверь постучались, это был Майер.

— Можно вас на минуту? — спросил он, взглянув на Брикса.

— Не сейчас.

— Это важно.

— Не сейчас!

Майер проворчал что-то и исчез. После чего Хартманн продолжил:

— На следующее утро я проснулся и увидел, что дверь открыта настежь. То ли я не закрыл ее как следует. То ли был слишком пьян и неуклюж. А может… может, это она пришла и сказала: «Хватит, Троэльс». Я не могу толком объяснить, как это вышло, так что не спрашивайте. Ну а потом приехал Мортен и увез меня домой.

— Мортен Вебер подтвердит все, что сказал сейчас мой клиент, — быстро добавила адвокат, Брикс молчал.

— Это все, — заключил Хартманн.

— И вы отказывались рассказать об этом из-за выборов? Волновались за свою репутацию?

Троэльс Хартманн смотрел Бриксу прямо в глаза.

— Что бы я ни говорил полиции на условиях конфиденциальности, на следующий же день это оказывалось в прессе. Мне это не нравилось, признаю. Также я хотел уберечь от скандала Риэ. Мне не хотелось, чтобы она страдала. — Тяжелый вздох. — Но главное — мне было стыдно. И страшно. Я думал, что, признавшись, я снова впущу в свою жизнь ту черную пустоту. И это доказывает, что я еще глупее, чем думал. Потому что на самом деле… — Хартманн опять невесело рассмеялся. — Я только что выпустил ее на свободу. — Он всматривался в глаза Брикса. — Вы понимаете?

— Да, — сказал полицейский, — понимаю.

— Вот, это все. А… — Он не сразу решился спросить. — Об этом обязательно информировать газеты?

— Не думаю, — сказал Брикс и кивнул охраннику. — Отведите его обратно в камеру.

Человек в форме шагнул к Хартманну, тот попытался уклониться от его рук:

— Я сказал вам правду! Что вы делаете?

Адвокат пришла в волнение.

— Это правда, — проговорила она. — И Мортен Вебер подтверждает все сказанное.

— Не сомневаюсь, — отрезал Брикс. — Значит, я смогу привлечь его как соучастника. — Он махнул рукой охраннику: действуйте.

Хартманн подскочил, продолжая сопротивляться:

— Я должен быть в ратуше! Немедленно!

Охранник сумел обхватить его. Хартманн поднял руки:

— Позвоните Мортену! Неужели снова Бремер?

— Уведите задержанного, — приказал Брикс и хладнокровно проследил, как Хартманна буквально вытолкали за дверь.

В соседнем кабинете Майер разбирал свежие отчеты криминалистов. Вошел Брикс.

— Это от экспертов? — сказал он. — Надеюсь, теперь у нас есть твердые свидетельства того, что Нанна Бирк-Ларсен была в том коттедже?

Майер мотнул головой:

— Ничего. Ни единого волоска, никаких следов сексуального контакта или насилия. Лунд говорит…

Брикс выхватил у него отчет, стал яростно листать страницы.

— Забудьте свою Лунд. На полу прачечной были следы крови.

— Да. Рыбья и очень старая. — Майер качнулся на стуле. — Рыбоубийство преследуется по закону? Что-то я не припомню…

Телефон Брикса ожил. Он послушал, коротко ответил:

— Нет, это исходило не от меня. Я разберусь. — Он уставился на Майера. — Это Лунд объявила машину Филлипа Брессау в розыск?

— Вы имеете в виду белую машину, о местонахождении которой он отказывается говорить? Ту белую машину, которую он прячет от нас? Да. Лунд объявила ее в розыск. Возможно, это Брессау сбил Кристенсена.

— Жена и дети Брессау задержаны патрулем и находятся в полицейском участке в Соро. На машине ни царапины!

— Этого не может быть. Белая машина со стоянки мэрии. Я не верю этому, Брикс. Машина, которая убила Олава Кристенсена, выехала оттуда. — Майер был в растерянности. И в ярости. — Каждый раз, когда дело касается ратуши, эти паразиты идут на что угодно, лишь бы не сказать правды. Почему вас это не беспокоит? С кем вы сейчас говорили?

— Иногда вы меня сильно разочаровываете. Где Лунд?

Майер выдернул из кучи бумаг на столе список белых «универсалов» со стоянки при мэрии, пробежал по нему глазами. В суматохе у него так и не дошли руки прочитать его полностью. До этого момента.

— О, черт, — выдохнул он и схватился за телефон.

На звонок Майера Лунд не ответила. Она выследила Йенса Холька возле недостроенного здания в Вальбю и теперь расспрашивала его о поездке в Латвию.

— Вы видели там Филлипа Брессау?

— Только в самолете по пути туда и потом обратно. Он не слишком разговорчив. Когда мы прилетели, Бремер и Брессау отправились на свои встречи в Ригу. А мы остались в Салдусе.

Хольк выглядел усталым, он был небрит и даже, как показалось Лунд, не совсем трезв.

— Вы не помните, Брессау звонил кому-нибудь при вас?

— Нет, не помню. Извините, мне нужно идти.

— У вас не сохранилась программа поездки? Может, где-то записаны названия гостиниц? Вы бы нам очень помогли.

Он посмотрел на часы.

— Ладно, я поищу, — сказал он. — Подождите меня здесь.

Он вернулся в здание. В окнах второго этажа зажегся свет.

Лунд дошла до подземной парковки под домом, спустилась вниз по въездному пандусу. Судя по всему, раньше в этом здании размещались склады. Подземный этаж казался огромным.

Она вытащила фонарик и посветила им в темноту перед собой. Не увидев ничего интересного, сделала еще несколько шагов.

В дальнем от входа углу стояло нечто большое, укрытое черным брезентом. Лунд посмотрела на мобильник — сигнала не было. Она приблизилась к брезенту, приподняла край, потянула за него, разглядывая то, что ей открывалось.