Он собрал всю волю в кулак и обратился к ней:

— Патрульная Эверетт. — Она подпрыгнула от неожиданности. Раньше называл ее кто-нибудь «патрульная Эверетт»? Если только школьники, когда она регулировала переход через дорогу — вероятно, исполняла самое сложное поручение, какое давали копу с частичной занятостью. Во всяком случае, до этой недели. — Патрульная Эверетт! Мэм! Пожалуйста, мэм!

— Заткнись! — рявкнул Фредди Дентон.

Барби не обратил на него ни малейшего внимания. Он думал, что вот-вот лишится чувств, во всяком случае, рухнет, но пока держался на ногах.

— Попросите вашего мужа осмотреть тела! Особенно миссис Перкинс! Мэм, он должен осмотреть тела! В больницу они не попадут! Ренни этого не допустит…

Вернулся Питер Рэндолф. Барби увидел, чтó он снял с ремня Фредди Дентона, и попытался прикрыть лицо руками, но те оказались слишком тяжелыми.

— Достаточно, сынок. — Рэндолф просунул между прутьями решетки баллончик с «Мейсом» и нажал на клапан.

На середине изъеденного ржавчиной моста Блэк-Ридж Норри остановила велосипед и посмотрела куда-то вперед.

— Нам бы не останавливаться, — заметил Джо. — Надо использовать оставшуюся часть дня.

— Я знаю, но посмотри. — Норри указала, куда надо смотреть.

На другом берегу, под крутым склоном и на сухой глине, появившейся на том месте, где до возникновения Купола текли воды Престил-Стрим, лежали четыре дохлых оленя: самец, две самки и однолетка. Все крупных размеров. Лето в Милле выдалось хорошим, и олени нагуляли вес. Джо видел облака мух, которые роились над трупами, даже слышал их сонное жужжание. В обычный день его перекрыл бы шум бегущей воды.

— Что с ними случилось? — спросил Бенни. — Ты думаешь, причина в той штуковине, которую мы ищем?

— Если ты говоришь о радиации, не думаю, что она убивает так быстро, — сказал Джо.

— Если только это не очень сильная радиация. — В голосе Норри слышалась тревога.

Джо указал на стрелку счетчика Гейгера:

— Возможно, ты права, но радиация не очень сильная. Даже если стрелка пройдет всю красную зону, не думаю, что этого хватит, чтобы убить такое большое животное, как олень, за три дня.

— Самец сломал ногу, это и отсюда видно, — поделился своими наблюдениями Бенни.

— Я уверена, одна из самок сломала две. — Норри прикрывала глаза рукой. — Передние. Видите, как они вывернуты?

Джо подумал, что самка умерла, пытаясь выполнить какой-то сложный акробатический кульбит.

— Думаю, они прыгнули, — предположила Норри. — Прыгнули с берега, как прыгают те похожие на крыс зверушки.

— Лемоны, — подсказал Бенни.

— Лемминги, куриные мозги, — поправил его Джо.

— Пытаясь от чего-то убежать? — спросила Норри. — Поэтому они прыгнули?

Ни один из мальчиков не ответил. Оба выглядели моложе, чем неделей раньше, как дети, которых заставляют слушать у походного костра очень уж страшную историю. Все трое стояли у велосипедов, глядя на мертвых оленей и слушая монотонное жужжание мух.

— Пошли? — предложил Джо.

— Думаю, это наш долг. — Норри перекинула ногу через раму, но поставила на землю.

— Точно. — Джо уселся на свой велосипед.

— Олли, это еще одна передряга, в которую ты меня втянул, — сказал Бенни.

— Что?

— Не важно. Поехали, мой брат по духу. Поехали.

Добравшись до дальнего края моста, они увидели, что ноги сломаны у всех оленей. Однолетка раздробил череп, вероятно, ударившись о валун, который в обычное время скрывала вода.

— Включи счетчик Гейгера, — предложил Джо.

Норри включила. На этот раз стрелка заплясала у +75.

Пит Рэндолф достал старый диктофон из одного из ящиков стола Герцога Перкинса, проверил его, убедился, что батарейки не сели. Когда вошел Ренни-младший, Рэндолф нажал на кнопку «ЗАПИСЬ» и поставил маленькое изделие «Сони» на край стола, где молодой человек мог его видеть.

Последний приступ мигрени Младшего практически сошел на нет. Лишь левая сторона головы чуть гудела, и он чувствовал себя совершенно спокойным; они с отцом отрепетировали показания, и Младший знал, что ему говорить.

«Это чистая проформа, — объяснил Большой Джим. — Пустая формальность».

Так оно и вышло.

— Как ты нашел тела, сынок? — Рэндолф откинулся на спинку вращающегося стула. Все личные вещи Перкинса он убрал в шкаф, стоящий у боковой стены. Теперь, после смерти Бренды, полагал, что выкинет их на помойку. Личные вещи могли представлять какую-то ценность только для родственников.

— Ну… — начал Младший, — я возвращался после патрулирования Сто семнадцатого… пропустил всю эту заваруху у супермаркета…

— Считай, что тебе повезло, — сказал Рэндолф. — Полнейшая хренотень, уж прости мой французский. Кофе?

— Нет, спасибо. У меня бывают мигрени, и кофе, похоже, только усиливает головную боль.

— Плохая привычка, между прочим. Не такая плохая, как сигареты, но плохая. Ты знал, что я курил, пока не был Спасен?

— Нет, сэр, не знал. — Младший надеялся, что этот идиот перестанет балаболить и позволит ему рассказать свою историю, чтобы он мог скорее выбраться отсюда.

— Да, Лестером Коггинсом. — Рэндолф прижал руки к груди. — Погружение с головой в Престил-Стрим. Сразу отдал сердце Иисусу. Особо усердным прихожанином, как некоторых, меня не назовешь; конечно же, в этом смысле меня не сравнить с твоим отцом, но преподобный Коггинс был хороший человек. — Рэндолф покачал головой. — На совести Дейла Барбары много чего. При условии, что у него есть совесть.

— Да, сэр.

— И за многое ему придется ответить. Я попотчевал его «Мейсом», и это всего лишь малая часть того, что его ждет. Итак. Ты возвращался с патрулирования и…

— И тут вспомнил, что кто-то говорил мне об автомобиле Энджи, который видел в гараже. Вы понимаете, в гараже дома Маккейнов.

— А кто тебе все-таки сказал?

— Френк? — Младший потер висок. — Думаю, Френк.

— Продолжай.

— Короче, я заглянул в одно из окон гаража и увидел, что ее машина там. Подошел к парадной двери и позвонил, но мне ее никто не открыл. Я пошел к двери черного хода, потому что встревожился. Там… пахло.

Рэндолф сочувственно кивнул.

— В принципе тебя вел нюх. Хорошая полицейская работа, сынок. — Младший пристально взглянул на Рэндолфа, гадая, это шутка или шпилька, но в глазах чифа читалось только искреннее восхищение. Младший осознал, что его отец нашел помощника (первым на ум пришло другое слово — сообщника) еще более тупого, чем Энди Сандерс. Хотя Младший представить себе не мог, что такое возможно. — Продолжай. Я понимаю, как это болезненно для тебя. Это болезненно для нас всех.