быть, северскодонецкой группам лесостепной культуры[1208]. В отличие от савроматских памятников здесь много золотых вещей, известных в степной Скифии эпохи царских курганов, и предметов греческого, вероятно, боспорского, экспорта.

В археологической литературе не раз прослеживались связи среднедонской культуры с ананьинской и даже с культурами Сибири, однако поразительные черты сходства с савроматской культурой приходится фактически отмечать впервые.

Сходство некоторых обычаев и черт материальной культуры будинов и савроматов не случайно. Оно может быть объяснено определенными генетическими связями, которые, вероятно, уходят еще в эпоху бронзы, а также взаимопроникновением и постоянным общением между этими соседними народами, которых связывал, между прочим, и скифский торговый путь. Эти связи не прекратились и позднее, когда в Поволжье распространилась прохоровская культура. Именно в это время в поволжских могилах появляются курильницы на ножках, золотые перстни с полусферическим щитком[1209] и железные и костяные плоские черешковые стрелы с раздвоенным черешком (рис. 52, 8в), известные в воронежских могилах IV и III вв. до н. э.

На схеме распространения савроматских памятников указало несколько пунктов на правом берегу Волги, в тех районах Саратовской обл., которые с начала железного века были заселены племенами городецкой культуры (рис. 82). Они представляют случайные находки; некоторые из них происходят из случайно разрытых погребений, обряд которых не установлен. Однако южный, степной, характер некоторых вещей говорит об определенном влиянии соседних номадов на население городищ, с которым савроматы могли находиться то в дружественных, то во враждебных отношениях. Савроматы проникали на правый берег Волги на участке между Саратовом и Куйбышевом, но придерживались прибрежной полосы и далеко в глубь территории городецких племен не заходили.

Они освоили правобережные степи Поволжья на параллели Саратов-Балашов, где проходила южная граница расселения городецких племен[1210]. Благодаря соседству савроматов с саратовской группой «рогожных» городищ, именно в этой группе прослеживается наибольшее влияние савроматской культуры на городецкую[1211]. Сюда проникают в основном предметы скифо-сарматского вооружения[1212]. Савроматы в свою очередь могли получать от населения городищ железо для изготовления оружия и орудий труда путем обмена или в форме дани. Даннические отношения вполне вероятны, так как проникавшие в среду населения городецкой культуры воинственные савроматы были сильнее своих соседей и, живя вместе с ними, вероятно, не подвергались ассимиляции. Культура савроматов оказывала определенное влияние на облик материальной культуры городецких племен. Оно прослеживается, как уже отмечала Н.В. Трубникова, и в распространении на саратовских городищах некоторых сосудов, чрезвычайно похожих на савроматские и раннесарматские[1213]. Не исключено, что отдельные савроматские и сарматские группы даже селились на некоторых пограничных городищах, вытеснив оттуда аборигенное население[1214], но этот вопрос требует специального исследования.

§ 4. Связи с меотами и племенами Северного Кавказа

Меото-сарматские отношения давно привлекают внимание исследователей и до сих пор являются предметом научной дискуссии. По письменным и археологическим данным, меоты выступают перед нами как многочисленный и сильный автохтонный народ, занимавший прибрежные районы Азовского моря и нижнего течения р. Кубань. Они были более развиты в социально-экономическом и культурном отношении, чем сарматы. Большинство советских исследователей и по языку отличает их от скифов и сарматов, относя к адыго-черкесо-кабардинской лингвистической группе народов Северного Кавказа.

Античные авторы называли меотами все племена, живущие по восточному и северо-восточному побережью Азовского моря. Остается спорным, были ли эти племена едины по происхождению и по языку.

Меоты, населявшие район дельты Танаиса и более западные области европейского берега Меотиды (Геродот, IV, 123), по своей археологической культуре отличались от меотов Прикубанья. Их культуры сложились на разных основах. Северная группа меотов, жившая издавна среди скифов и савроматов или по соседству с ними, могла быть ираноязычной искони или рано подвергнуться иранизации. В политическом отношении часть этих меотов находилась в зависимости от скифов, о чем ясно свидетельствует Ксенофонт (434–355 гг. до н. э.): «…В Европе скифы господствуют, а меоты им подвластны» (Воспоминания о Сократе, II, 1, 10). Судя по последним исследованиям В.П. Шилова, открывшего погребение скифского царя в курганной группе «Пять братьев» близ известного Елизаветовского городища[1215], во второй половине IV в. до н. э. скифская аристократия жила около дельты Дона и занимала там господствующее положение.

Лепная керамика древних северных меотов, изученная по материалам некоторых приазовских селищ и особенно Елизаветовского городища[1216], лишь в деталях отличается от керамики степной Скифии и особенно близка керамике Каменского городища. Формы и орнаменты той и другой возникли уже в период распространения позднесрубной культуры в Северном Причерноморье.

Принимая во внимание определенные соответствия в культуре меотов северного Приазовья и савроматов, а также связь древних савроматов с Приазовьем по легенде об их происхождении, я склонен присоединиться к гипотезе Ф.Г. Мищенко — М.И. Ростовцева — Б.Н. Гракова об участии приазовских меотов в сложении западносавроматских племен. Часть приазовских меотов могла входить и в состав савроматской конфедерации, жившей за Доном. Двойственное отношение античных авторов к приазовскому племени язаматов-яксаматов, которые выступают перед нами то как меоты, то как савроматы, не случайно: оно отражает тесную связь меотов Приазовья с геродотовыми савроматами. Конечно, меоты не имели никакого отношения к этногенезу восточносавроматской группы. В этом смысле восточные савроматы отличаются от савроматов Геродота.

Гипотеза о ранних этногенетических связях меотов и савроматов в настоящее время может быть признана лишь предположением, требующим дополнительных обоснований. С большей уверенностью мы можем говорить о длительном периоде взаимодействия между этими племенами, связи между которыми установились ранее всего в дельте Дона, где меоты упоминаются античными авторами как наиболее ранние туземные племена.

Кроме Геродота, о раннем заселении меотами района будущего Танаиса в устьях Дона говорит Плиний: он помещает меотов на юго-восточном берегу Меотиды до самого Танаиса (Естественная история, IV, 88).

К сожалению, мы не обладаем достаточными археологическими данными, чтобы судить о культуре и погребальных обычаях туземного населения ранее конца V в. до н. э., когда в дельте Дона возникло Елизаветовское городище — боспорское торжище и укрепленное поселение одного из туземных племен. Туземный характер насельников дельты Дона хорошо доказан в нашей литературе на основании раскопок Кобякова, Гниловского, Темерницкого и особенно Елизаветовского городищ и окружающих их курганных могильников. Однако достаточно полное представление о культуре этого населения дают лишь археологические памятники Елизаветовской станицы.

Местное население, начиная с VI и вплоть до III в. до н. э., сохраняет исключительно однообразный и устойчивый погребальный обряд, свойственный воинственным варварам Причерноморья. Пока мы не можем проследить истоки сложения этого обряда, но он очень мало похож на обряд ранних меотов Прикубанья. В елизаветовских курганах господствует широтное расположение могил с преобладающей ориентировкой погребенных головой