— дандарии — имеет убедительную иранскую этимологию. Название «дандарии» В.Ф. Миллер и В.И. Абаев переводят с осетинского как «береговичи», «держащие реку», «живущие по реке» (dan — река, вода и daryn — держать)[1230]. Все исследователи локализуют дандариев в устьях Кубани или по прилегающему к ним побережью Азовского моря[1231]. На этом основании В.И. Абаев относит дандариев к сарматскому, т. е. ираноязычному, племени[1232]. Однако вопрос о том, было ли в действительности ираноязычным меотское племя дандариев, как, вероятно, меоты дельты Дона, — остается открытым. Ведь имя «дандарии» могло быть и не самоназванием, а лишь названием, которое дали этому племени ираноязычные соседи. Как я уже отмечал, савроматы не составляли основного населения побережий Кубани. Это, конечно, не исключает возможности проникновения в среду местного населения отдельных савроматских групп. Их кочевья могли доходить и до степей, непосредственно прилегающих к правобережью Кубани, которое до сих пор не исследовано в археологическом отношении. Не потому ли в раннемеотских грунтовых могильниках, например, в 3 Пашковском (рис. 82, 1) или II Устьлабинском[1233], еще до III–II вв. до н. э. спорадически встречается чуждая для аборигенного населения западная ориентировка погребенных? Кроме того, в местном зверином стиле, чрезвычайно похожем на скифский причерноморский, мы видим, как было отмечено, некоторые савроматские черты (рис. 81, 1, 2, 4). Причем стиль майкопских предметов, сближающихся с савроматскими, выглядит архаичнее, чем уздечные наборы из кубанских правобережных курганов, которые относятся к IV в. до н. э. Это обстоятельство приводит к мысли, что раннее савроматское влияние могло идти в Закубанье, прежде всего, с востока, из степей центральной и восточной части Северного Кавказа, куда савроматы, вероятно, проникли раньше, чем в Среднее Прикубанье. Оно могло идти через Ставропольские степи, соединяющие Восточное Прикубанье с Сальско-Калмыцкими степями, заселенными савроматами. По правому берегу р. Кубань, на участке между Армавиром и станицей Темижбекская, где река резко меняет направление, поворачивая с севера на запад, городищ нет. Этот участок не был заселен в савроматское время, вероятно, потому, что был более всего доступен для кочевников. Пользуясь этим коридором, савроматы могли легко проникать в Закубанье, не испытывая сопротивления со стороны могущественного противника, каким: было земледельческое, сильное экономически и в военном отношении население городищ Среднего и Нижнего Прикубанья.

Вопрос о раннем проникновении ираноязычного, не только собственно скифского, но и савроматского населения в центральные степные и предгорные районы Северного Кавказа впервые был поставлен на прочную базу археологических фактов Е.И. Крупновым[1234]. Правда, южнее района г. Элиста погребений с расчлененными тушами баранов, пока не найдено. Однако обнаруженные Е.И. Крупновым в степях восточных районов Ставропольского края, к северу от Грозного (у селений Бажиган и Ачикулак) курганные погребения с западной ориентировкой и с вещами савроматского типа — бронзовым крючком с изображением медведя, костяной бляшкой, набором наконечников стрел и лепными сосудами (рис. 12, 2, 3а; 50, 2, 3) — могут быть признаны савроматскими. Не следует ожидать, что здесь можно найти материальную культуру савроматов в ее чистом виде. В районах стыка отдельных культур они всегда носят смешанный характер. Подтверждением этому служит находка длинного меча в одном из развеянных погребений у сел. Бажиган (рис. 12, 3б). Бажиганский меч относится к типу мечей, свойственных древним меотам Прикубанья[1235], но такие же известны и в других местах Ставропольского края с самого начала железного века[1236]. Подобным оружием пользовались различные племена Северного Кавказа.

Е.И. Крупнов в своей последней монографии отметил ряд особенностей в материальной культуре, в частности, в вещах звериного стиля (рис. 81, 6-11), центрального района Северного Кавказа скифского времени; эти особенности могли появиться здесь под определенным влиянием савроматов[1237]. Еще более подробно вопрос о савроматах и их влиянии на местное население Северо-Восточного Кавказа освещает В.Б. Виноградов в своей новой работе[1238]. Отсылая читателя к монографиям Е.И. Крупнова и В.Б. Виноградова, я не буду перечислять подробно все факты, сообщенные этими исследователями. Выросшая на местной базе яркая кобанская культура впитала, в себя новые, принесенные с севера черты скифской и «скифоидной» культур Северного Причерноморья. Они как бы создали своеобразный фон, на котором собственно савроматские элементы, попав в чуждую среду, могли стереться и даже раствориться. Однако савроматское влияние прослеживается вплоть до предгорных районов Чечено-Ингушетии, Осетии и Кабарды.

Северокавказские связи савроматов объясняются не только непосредственным проникновением савроматов в предкавказские районы (в междуречье Кумы и Терека), но и традиционным обменом материальными ценностями между населением Северного Кавказа и степей Поволжья. Этот обмен происходил еще в эпоху бронзы, когда древний северокавказский центр медной металлургии в значительной мере обслуживал население Поволжья медью и готовыми изделиями. В савроматское время медные или бронзовые изделия также попадали в Поволжье, о чем свидетельствует находка браслетов кобанского типа на Волге (рис. 71, 13, 18), бронзового шлема кобанской формы у с. Старые Печеуры и двукольчатых удил кобанского типа у с. Благодаровка[1239]. Через Кавказ, вероятно, поступали в северные степи некоторые каменные и стеклянные бусы. Кавказ в свою очередь оказывал влияние на развитие звериного стиля савроматов, на некоторые формы наконечников копий и мечей[1240]. Наконец, савроматы Поволжья были обязаны в значительной степени Северному Кавказу распространением у них лощеной посуды с резным орнаментом — узкогорлых грушевидных сосудов, кувшинов и кубков моздокского типа.

§ 5. Взаимоотношения с носителями ананьинской культуры, с племенами Казахстана и Сибири

Савроматская культура не только впитала в себя многие элементы культуры Скифии и Северного Кавказа, но и была как бы связующим звеном между ней и ананьинской культурой Прикамья и Урала. Именно через земли савроматов проникало к ананьинским племенам сильное скифское культурное начало и в какой-то степени — влияние высокоразвитой металлургии кобанской культуры. На поразительные аналогии между некоторыми видами металлических изделий, главным образом украшении, ананьинской и кобанской культур обратила внимание А.В. Збруева[1241]. Они не оставляют сомнений в том, что продукция кобанских мастеров в результате межплеменных связей, в которых сыграли свою роль и савроматы, достигала областей ананьинцев. Успешно развивая свою металлургию меди, ананьинцы изготовляли некоторые украшения и даже оружие отдельных видов по далеким южным образцам.

В еще большей мере это относится к отношениям ананьинцев со Скифией, откуда бродячие древние купцы могли доходить непосредственно до ананьинских земель в надежде приобрести драгоценную пушнину, медь и золото. Скифы, благодаря своей торговле с восточными странами, хорошо знали охотничьи племена фиссагетов (тиссагетов) и ирков, которые жили в лесистой местности к северу и северо-востоку от савроматов (Геродот, IV, 22). Фиссагетов локализуют в бассейне рек Кама и