Процесс общественной мобилизации и усиления общества, происходивший в Чили в 1960-х годах, сопровождался усилением государства, но это только привело к еще более радикальным требованиям после 1970 года. Эти радикальные требования напугали чилийскую элиту, которой угрожали массовой экспроприацией земель и предприятий. Реакция элиты вышвырнула Чили из коридора.

Масло в этот огонь подливала политика правительств США, несмотря на все заявления Кеннеди о «революции» политической свободы в Латинской Америке. ЦРУ не жалело денег и усилий для дестабилизации правительства Альенде. Рассекреченный в 2010 году доклад Специального сенатского комитета по разведке о «тайной деятельности в Чили в 1963–1973 годах» свидетельствует о том, что ЦРУ пыталось вмешиваться во все аспекты чилийской жизни с целью изменить политическую обстановку в стране. Оно выделило 2 миллиона долларов христианским демократам на проведение избирательной кампании 1964 года. Еще 4 миллиона долларов ЦРУ предоставило партиям, настроенным против Альенде, после 1970 года. Оно влило 1,5 миллиона долларов в газету «Эль Меркурио», основной рупор антиальендевских сил. Оно финансировало «демократические профсоюзы», выступавшие против возглавляемых коммунистами союзов. Президент Никсон непосредственно приказал ЦРУ помешать Альенде прийти к власти после выборов. В докладе Сената говорится:

Переворот предполагалось начать с похищения главнокомандующего Чили, генерала Рене Шнайдера. Шнайдера подстрелили, и он скончался, из-за чего переворот не удался. В какой степени ЦРУ способствовало перевороту 1973 года, неясно; некоторые имеющие к этому отношения документы США до сих пор засекречены. В докладе Сената подводится итог, согласно которому, «хотя не существует твердых доказательств непосредственного участия США в перевороте», тем не менее «Соединенные Штаты – своими предыдущими действиями, занимаемой позицией и характером контактов с чилийскими военными – подавали сигнал, что не станут с осуждением воспринимать военный переворот».

Переворот, который США действительно «не восприняли с осуждением», вызвал целую волну насилия в отношении чилийских граждан и их убийств. Всего за политические убеждения и активность были убиты примерно 3500 человек; десятки тысяч заключены в тюрьму, избиты и подвергнуты пыткам. Десятки тысяч были уволены из-за своих политических предпочтений. Профсоюзы были запрещены, коллективные действия стали невозможны, конгресс был распущен. То, что началось как обычная гонка между государством и обществом в коридоре и усиление общества в 1960-х годах, вышло из-под контроля и закончилось тем, что Чили вышло из коридора и вступило в семнадцатилетний период деспотизма.

* * *

В случае с Чили мы снова наблюдаем эффект Красной королевы с нулевой суммой, ведущий к поляризации общества и попыткам двух сторон подорвать друг друга, вместо того чтобы находить почву для взаимодействия или компромиссов. Структурные факторы, сделавшие коридор особенно узким, а эффект Красной королевы – чреватым опасностями для Веймарской республики, имеют много параллелей и в чилийском примере. Он начинается с того, что землевладельческая элита испугалась земельных реформ и потери своей политической власти, что подогревалось нежеланием элиты принимать мобилизацию общества и перераспределение. Решающим фактором послужила и растущая поляризация, результат непреклонности элиты и радикальной марксистской идеологии правительства Альенде. Как и неспособность чилийских институтов, в том числе конгресса и судов, служить посредниками конфликта. В данном случае не наблюдалось внешних дестабилизирующих потрясений вроде Великой депрессии, что подчеркивает положение о том, что страна может легко выйти из коридора и без внешней нестабильности. Политика Альенде и бескомпромиссная реакция элиты и без того ослабили позиции обеих сторон, добавив хаоса в ситуацию.

Чили, как и Германия, вышло из коридора. В данном случае с перспективами чилийского Обузданного Левиафана покончил (по крайней мере на время) военный переворот при поддержке элиты, а не коричневорубашечники.

В 1264 году в городе Феррара на севере Италии состоялось торжественное собрание. Председательствовал на нем подеста, бывший, как мы видели в главе 5, внешним исполнительным лицом, привлекаемым для управления республиканскими итальянскими коммунами. Протокол собрания гласит:

Возможно, стоит подчеркнуть еще раз. «Вся коммуна и население», пришедшие на собрание, поставили над собой «постоянного государя». Но это еще не все, потому что речь шла не только о господине Обиццо, поскольку постановление продолжается: «Мы желаем, чтобы все вышеуказанное на постоянной основе относилось не только к господину Обиццо… но после его смерти мы желаем видеть его наследника губернатором, правителем и в целом государем города». Таким образом, это не была передача постоянных полномочий какому-то человеку на срок всей его жизни, это было учреждение наследственной системы правления; так создавалась династия при согласии «всей коммуны и населения» на «полном собрании всех жителей». Республиканская коммуна проголосовала за свое уничтожение.

Чтобы понять происшедшее в Ферраре и в большинстве остальных коммун Италии, нужно пройти немного назад во времени. Мы уже рассмотрели процесс зарождения коммун в раннем Средневековье, уходящий корнями к ломбардским и каролингским представительным институтам, и как они создали развитые системы республиканского правления, поддерживающие Обузданного Левиафана. Этому также способствовало и наследие Рима с его городской элитой, которую было легче контролировать обществу, также организованному в городской среде. Но после перехода власти к коммунам элиты не исчезли. Они часто сохраняли сельские поместья и связи с провинцией, что помогало им удерживать богатство и оказывать политическое влияние. Коммуны пытались с этим бороться и принимали законы, ограничивавшие феодальные отношения и делающие заявления, вроде следующего: «Ни один человек не должен становиться вассалом любого другого или присягать ему на верность». В Перудже этот процесс дошел до крайней степени, и любому, кто участвовал в такой клятве, даже записавшему ее нотариусу, грозила смертная казнь. Один из поводов для беспокойства заключался в том, что вассалов можно было легко вооружить и направить их для дестабилизации обстановки в коммунах, как это и происходило.