Довольно длительное время поиски отправителей ни к чему не приводили, пока в марте не произошло событие, приблизившее конец этой истории. В очередном послании Джо, написанном, как обычно, скверным английским языком, содержалась следующая новость:

«На этой неделе случилось нечто ужасное. Известный вам Фил стал жертвой уличного происшествия. Однажды после проведенного вместе вечера мы вышли из отеля, и Фил, переходя Бродвей, остановился, чтобы пропустить транспорт. Мгновение спустя на него налетело такси, а когда он уже лежал на асфальте, его переехала другая машина. Полиция остановила движение, и Фила перенесли в магазин. Фил выглядел ужасно, его лицо было изуродовано, а на улице, там, где он лежал, осталась огромная лужа крови. Оба водителя были задержаны. Судя по внешности, оба евреи.

По моему настоянию вызвали «скорую помощь», которая прибыла лишь через пятнадцать минут. Фила доставили в больницу, где он на следующий день умер, не приходя в сознание.

Поскольку самому мне нельзя было что-либо предпринимать, я через одного приятеля поставил в известность о случившемся «его» консульство.

Вы, конечно, понимаете, почему я не стал связываться с полицией и не сообщил ей свою фамилию. Сегодня заходил в консульство, где мне обещали поддержку, особенно в связи с предстоящими похоронами и оплатой его счетов. Если у меня не хватит денег, кое-кто из моих друзей обещает мне помочь».

На обратной стороне письма симпатическими чернилами была сделана приписка:

«Инцидент произошел 18 марта около 20.45. Регистрационный номер второй машины 5У 5735. Фил умер во вторник, 19 марта 1941 года, в 16.30 в больнице Сент-Винсента. Упоминавшееся консульство – испанское».

Для абвера это действительно был удар, ибо под именем Фила выступал не кто иной, как Ульрих фон дер Остен. Спустя всего два дня после вступления на новый пост он оказался в морге одной из нью-йоркских больниц, и это означало начало конца не только операции «Людвиг», но и всей монополии абвера на шпионаж в США.

Фон дер Остен провел все утро в отеле «Тафт» за составлением длинного письма на имя мистера Смита в Китае, намереваясь переслать его через Эммануэля Алонзо в Мадриде. К письму с подробным описанием гавайского острова Оаху он собирался приложить несколько составленных им карт Пёрл-Харбора. Всю эту информацию фон дер Остен собрал во время остановки в Гонолулу на пути в Соединенные Штаты и изложил ее в письменном виде, поскольку, по его мнению, она представляла «определенный интерес для наших желтых союзников». Псевдоним мистер Смит носил резидент абвера в Шанхае Луи Зифкен.

Людвиг зашел к фон дер Остену во второй половине дня. После длительной беседы о работе шпионской сети и обсуждения планов на будущее они в половине девятого вечера вышли из отеля, чтобы поужинать в одном из китайских ресторанов на Таймс-сквер, а через пятнадцать минут фон дер Остен, весь в крови и едва живой, лежал на мостовой, сбитый одной из проносившихся по Бродвею машин.

Через некоторое время Людвиг позвонил в отель, сообщив, что «с мистером Хулио случилось большое несчастье», и сказал, что зайдет за его вещами. Когда администратор попросил звонившего назвать себя, Людвиг испугался и повесил трубку.

Странный звонок и столь неожиданное окончание разговора вызвали у администратора подозрение. Он обратился в полицию, а та связалась с Федеральным бюро расследований, куда вскоре были доставлены для досмотра вещи мистера Лидо. Внимание сотрудников ФБР привлекли несколько писем из Германии, предназначенные для пересылки в Денвер, штат Колорадо, Вильгельму фон дер Остену. Теперь уже не составило особого труда установить подлинное лицо Хулио Лопеса Лидо. Вильгельм Остен не стал скрывать, что погибший – его брат Ульрих фон дер Остен, «офицер германской военной разведки».

Но ключом ко всей тайне по-прежнему оставался загадочный Джо, поэтому поиски его начались с удвоенной энергией. Среди бумаг фон дер Остена работники ФБР обнаружили номер телефона небольшого магазинчика, принадлежавшего Дэвиду и Лони Гаррис. Допрос этой пожилой четы многое прояснил, и через два дня после происшествия на Бродвее директор ФБР Гувер информировал Стефенсона, что под кличкой Джо скрывается некий Фред Людвиг.

Однако, даже заполучив такие сведения, ФБР не сразу напало на след Курта Фридриха Людвига. Поначалу удалось получить некоторые биографические сведения. Но это было все, что ФБР сумело добыть.

В 1933 году, когда ФБР еще далеко не стало ведущей контрразведывательной службой, оно уже собирало сведения о нацизме как об одной из составляющих подрывной антиамериканской деятельности. Гитлер в Германии только начинал разворачивать на практике свой жестокий антисемитизм, провозглашаемый им с самого начала. Его первые антисемитские акции были спровоцированы человеком, называвшим себя Даниель Штерн, который отправил германскому послу в Вашингтоне Ф.В. фон Притвицу письмо, в котором говорилось, что, если президент Рузвельт публично не заклеймит гитлеровское правительство за жестокости, совершаемые в отношении евреев, он «поедет в Германию и убьет Гитлера».

По настоянию посла ФБР произвело расследование этого дела. Штерн так и не был найден, но этот случай дал возможность Гуверу «произвести тщательную и конфиденциальную проверку нацистского движения, с особым вниманием на антиамериканской деятельности и связях с германскими официальными лицами». Это стало первым расследованием, которое американская правительственная служба произвела в отношении фашистской деятельности в США. Эту работу Гувер и ФБР продолжали вести и в дальнейшем без каких-либо особых полномочий и без настоящего профессионализма.

В период 1933-го по 1937 год ФБР «расследовало» в среднем 35 дел о шпионаже в год. Бюро не удалось выйти на организацию капитана 3-го ранга Файффера даже после того, как в 1935 году засветились два его ведущих шпиона – Грибль и Лонковски. К 1938 году число случаев шпионажа, прошедших через ФБР, достигло 250, и был осуществлен разгром шпионской сети Гюнтера Густава Румриха, но бюро все еще не стало настоящей контрразведкой. Первыми на Румриха вышли англичане, а его самого на серебряном блюдечке преподнесли Федеральному бюро расследований агенты Госдепартамента и полиция Нью-Йорка, выследившие его, хотя ФБР все никак не могло его выявить.

После начала войны в Европе президент Рузвельт издал секретную директиву, согласно которой ФБР становилось главным гражданским контрразведывательным управлением, но Бюро оставалось – или казалось – неэффективным и неосведомленным о деятельности германской шпионской сети в Соединенных Штатах.

В Белом доме, министерстве юстиции и на Капитолийском холме началась активная работа по формированию общественного мнения. Президент Рузвельт публично объявил об опасности со стороны иностранных шпионов и призвал местные полицейские органы к сотрудничеству с ФБР в деле обнаружения фактов шпионажа. Популярный в стране либеральный министр юстиции Фрэнк Мёрфи объявил о начале охоты на шпионов и диверсантов и призвал население помогать правительственным службам в этом. Гувер обнародовал инструкции в помощь добровольным контрразведчикам, где объяснялось, как надо действовать в той или иной ситуации и как сотрудничать с ФБР. Американский легион[178] провозгласил всестороннюю поддержку деятельности ФБР и призвал конгресс выделить дополнительные средства на контрразведку.