Шкатулка упала на пол. Брошь вылетела из шкатулки и запрыгала по ковру, затормозив у ног Де-Лии.

– Если вы не отпустите меня, Гораций, я закричу, – предупредила Мелани.

Ее должен был охватить страх. Несмотря на свой преклонный возраст, он все равно был крупнее и сильнее ее. Но она чувствовала одну только ненависть.

Как так получилось, что она решила посочувствовать ему сегодня? После всего, что произошло, после его цепляний, его преследований, его… Ее руки сами собой скрючились, как ястребиные когти. Если бы ей пришлось сейчас умереть, то перед смертью она бы вырвала ему глаза. Она вцепилась ему в запястья и, слегка присев, дернула, пытаясь вывести его из равновесия за счет своего веса. Сердце билось у нее в груди, как птица в клетке.

Откуда у него столько силы? Уколы? Неужели они действительно укрепляют его силу и выносливость?

– Полагаю, ты все равно закричишь, – сказал он и переместил руку с подбородка на горло.

Зубами стянул перчатку с другой руки и заткнул ей рот, прижав ладонь к ее челюсти, чтобы она не смогла вытолкнуть ее.

Она знала, что однажды он сделает это – сделает с ней что-нибудь ужасное. Черт возьми, она же знала. Но вежливость и страх – страх быть разоблаченной, если она выведет его на чистую воду – не позволили ей рассказать об этом Айендарам или кому-либо еще, кто мог бы с ним справиться.

Но почему сейчас? Почему ты набросился на меня именно сейчас? Ублюдок, почему ты не дал мне спокойно выйти замуж?

Он качнулся от ее рывка, но равновесие не потерял. Линия рта стала жесткой, но в глазах плескалось сочувствие. Как будто он считал это неизбежным – чем-то, что было за пределами его контроля.

Обернуться Мелани не могла, но чувствовала приближение Де-Лии. Она кричала, взывая о помощи сквозь перчатку, но знала, что все было напрасно. Эта женщина пришла, чтобы помочь Гэтвуду… чтобы…

Боги, она даже представить себе не могла, что он может сделать или что его заставило напасть на нее.

Де-Лия, двигаясь, издавала странное звяканье. Такой звук издают бутылки, стукаясь друг о друга. Что-то скользнуло перед лицом Мелани – клинок, на котором балансировали брошь и шкатулка.

– Спасибо, капитан, – сказал Гэтвуд, с особой осторожностью убирая драгоценный камень назад в шкатулку.

Очевидно, он не хотел прикасаться к броши.

– Свяжи ее.

Неизвестно откуда возникла белая тряпка, которую накинули на голову Мелани, одновременно закрепив кляп из перчатки, плотно зажатой у нее во рту. После чего Гэтвуд отстранился. Снова раздалось звяканье, и Мелани поняла, что у женщины к бедру привязан мешочек. У нее там что, ампулы времени? Слишком уж они большие, но в данный момент это не имело значения.

– Если вы до меня дотронетесь, я вас прикончу, – кричала Мелани, хотя из нее вырывался один глухой визг. – Себастьян прикончит вас. Моя мать прикончит вас.

Ее начала охватывать паника, которая подавляла гнев. Когда Де-Лия уложила ее на пол, уткнув лицом в ковер, в уголках глаз Мелани выступили слезы. В открытые запястья впились грубые волокна веревки.

Зачем ты это делаешь? Все это время я думала, что с тобой что-то не так, но я не думала, что… Зачем ты это делаешь?

Он как будто услышал ее мысли и присел перед ней на корточки.

– Долгое время я считал Фиону просто невменяемой. Она убила нашу маленькую дочь всего через несколько дней после того, как та родилась. Стражам Дозора я сказал, что потом она покончила жизнь самоубийством, но это неправда. Я нашел ее с девочкой, и это я убил ее. Она пыталась объяснить. Она говорила про магию. Говорила, что магия возникает не только из элементов. Что есть пятый вид магии. Мы знаем о дереве, песке, драгоценных камнях и металле. Но она сказала, что есть еще кое-что. Она сказала, что пятый вид магии – это пневма, неизвестная тканевая жидкость. Пятый вид магия – это человеческая магия. Но ее забирают у людей. Крадут. И она просто захотела увидеть магию до того, как ее украдут, поэтому она начала искать. Искать в нашем ребенке.

Из опухших, похожих на щелки глаз – маленьких и искренних, – текли слезы, оставляя блестящие дорожки на щеках. Гэтвуд вытер рот, провел рукой по волосам.

– Безумие, ведь правда? Все, что она говорила, звучало абсолютно нереально. Просто бред безумной, кровожадной женщины. Магия не может жить в людях. Людей нельзя зарядить магией, – многозначительно сказал он. – Но потом я познакомился с тобой. Фиона давно покинула этот мир. Но доказательство ее слов явилось ко мне. Она говорила, что магия может жить в теле – в плоти. И ты пришла. Может, божество Непознанного хотел дать мне понять, как я был неправ, убив ее, и послал тебя. Думаю, они хотели наказать меня за то, что я наказал ее. И я подумал, что, если я продолжу ее работу, смогу искупить свою вину. Долгое время я не знал, как это сделать. У меня была ты – моя занозка. Юная целительница, заряженная магией. Но я не знал, что с тобой делать.

Он снял с ее головы обруч, убрав с него ее кудри. Обнажил метку.

– Даже несмотря на это, я не знал, что делать.

Он бесцеремонно бросил ферроньерку на пол.

– Вот так все и было, пока я не узнал, что вы носите ребенка. И я вспомнил – она говорила: «Пораньше». Фиона рассказала мне безумную историю, как она работала с Луи Шарбоном. Слышали о Луи Шарбоне? Он был монстром и жил до того, как вы появились в городе. Убийца. Она рассказала мне, как велела ему искать магию. И им все время приходилось выбирать тех, кто моложе, свежее – чем моложе, тем лучше. Что может быть свежее, Занозка, чем нерожденное дитя? И вы. Вы уже обладаете таким количеством магии. Конечно, дитя – это ключ. Доказательство. Я смогу найти в вашем ребенке то, что Фиона искала в нашем.

Ужас охватил Мелани, но она чувствовала его как будто со стороны. То, что говорил Гэтвуд, было ужасно, цинично, но она никак не могла сконцентрироваться и упорядочить свои мысли. Он странно себя вел с самого начала. Навязчивый древатор, который последовал за ней к Айендарам, который отказался от магии, чтобы быть с ней рядом, который всегда утверждал, что его заботит ее безопасность… рассказывал ей… рассказывал ей…

Что ты такое несешь?

Он же не всегда был такой – не вызывал у нее особого беспокойства. И она не покрывалась мурашками, когда только начала с ним общаться. Но потом… она вспомнила каждый взгляд, которым он смотрел на нее, пока они оба служили у Главного магистрата. Почему она не прислушалась к своим инстинктам? Они кричали, умоляли, взывали, чтобы она избавилась от этого человека, что что-то в нем изменилось и с ним нельзя иметь дело.

Но теперь она понимала, что он с самого начала был таким. И никогда не хотел помогать ей. Он хотел использовать ее из-за поселившейся в ней магии.

Как она и боялась, эта метка сделала ее вещью. Для внешнего мира она была не женщиной, пытающейся пробиться в жизни – она была магическим предметом, пригодным только для использования в качестве силы и власти, которую может дать.