Некоторые силы — например, движение Occupy — более воинственно относятся к сверхбогатым, но даже после финансового кризиса, обвинений в адрес банкиров и обид со стороны хорошо образованных, но безработных молодых представителей среднего класса, они не смогли добиться больших политических подвижек. Самый убедительный призыв к переменам прозвучал в энцикликах папы Франциска о бедности и «необузданном капитализме» в 2013 году. Выступая перед богатыми и могущественными людьми на Давосском форуме 2014 года, он говорил: «Я прошу вас убедиться в том, что богатство служит человечеству, а не правит им». Это был влиятельный голос морали в пользу перемен, но более рациональные аргументы за равномерное распределение денежных ресурсов не получают особого хода. Политики не проявили ни желания, ни смелости задавать важные вопросы, особенно теперь, когда Запад предположительно вышел из рецессии.

Экономисты могут пространно рассуждать о неэффективности того, что столько людей находятся за чертой бедности или рядом с ней и не способны участвовать в базовой экономической деятельности — потреблении. Специалисты могут отмечать и «предельную полезность» огромного богатства, поскольку чем больше денег у человека, тем менее продуктивно он их тратит. В конце концов, даже самые богатые люди могут устать от супер-яхт и мега-особняков. Но по сути мало что изменилось. Послекризисные годы не породили новое революционное мышление, которого многие ожидали или на которое надеялись. Перемены по части корпоративного управления, банковской тайны, офшорных гаваней и финансового регулирования оказались лишь поверхностными корректировками. Мейнстримные левоцентристские силы с их более критической позицией не смогли добиться значимых электоральных результатов в большинстве стран, тогда как группы, считающиеся ответственными за провал неограниченных рынков, вышли сухими из воды. Чтобы добиться их преследования, потребовались бы убедительные доказательства преднамеренного и систематического мошенничества. Жадность и безрассудство гораздо труднее описать в терминах Уголовного кодекса, особенно в странах вроде Британии и США, где власти не проявляли серьезного интереса к этой проблеме.

Экономический кризис не нанес ущерба сверхбогатым, скорее наоборот. Их доля общего пирога увеличилась, а средний и рабочий классы были вынуждены отступить. Возобновились стандартные идеологические проповеди. Аргументы все те же: политики провозглашают индивидуальные проявления филантропии как лучший путь к здоровому обществу.

Избиратели, между тем, в замешательстве. Когда богатство чрезмерно, а когда оно заслуженно? Публика восхищается футболистами, зарабатывающими сотни тысяч долларов каждую неделю, кинозвездами на красной ковровой дорожке в ожидании Оскара — здесь все понятно. Она также поглощает сплетни о знаменитостях второго и третьего ранга и о том, как шикарно они живут, невзирая на недостаток таланта. На каком-то уровне люди способны провести границу между миллиардерами, создавшими продукты или услуги, которые повлияли на их жизнь — от Google и Facebook до Virgin и TopShop, — и банками, хедж-фондами и акулами мира прямых инвестиций, вяло доказывающими, что приносят пользу обществу, обеспечивая его капиталом и ликвидностью. Но даже если общество различает достойные и недостойные пути к богатству, мало согласия в том, какое богатство считать чрезмерным. Выражаясь более конкретными терминами, в какой момент налогообложение становится запретительным и снижает стимулы к истинному предпринимательству? Недостаток ясности в этих вопросах укрепляет статус-кво.

Обещания, сделанные на пике кризиса 2007 и 2008 годов — выучить его уроки и внести фундаментальные изменения, — сегодня кажутся нелепыми. Политической оппозиции легко объяснить все контролем над СМИ, а также влиянием лидеров бизнеса и их лоббистских армий на политиков. Конечно, это сыграло важную роль, подорвав желание перемен, но людям сходит с рук то, что им позволяют. Представьте толпу подростков в модном магазине одежды сегмента масс-маркета. Некоторые (хотя и не все) испытают искушение тайком вынести в своих сумках одну-две футболки, надеясь, что никто этого не заметит. На их пути встанут лишь дородный охранник и электронный детектор на турникете. А теперь представьте себе современных олигархов и банкиров, баронов-разбойников, Красса и Медичи. Им все сходило с рук лишь потому, что была такая возможность. А значит, ответы следует искать не столько в богатых, сколько в самих себе. Почему, несмотря на все разговоры о «несправедливости», избиратели поддерживают снижение или даже отмену налога на наследство (Эндрю Карнеги предлагал нечто противоположное), вперившись в витрины агентств недвижимости, где рекламируются особняки в самых фешенебельных пригородах Лондона ценой в миллионы фунтов? Желание жить хорошо или жадность — две стороны одной монеты — так же укоренены в нас, как и во всей истории. Всемирная гегемония низких налогов и дерегулированных рынков в сочетании с продвинутыми мобильными технологиями позволила многим вступить в игру. Но до вершины — правдами и неправдами — доберется лишь крохотная часть. И благодарить за это нужно будет, как всегда, податливые правительства, парламенты, регулирующие органы и центральные банки. Победа сверхбогатых в XXI веке — результат двух последних тысячелетий нашей истории.

Мне кажется, я восемнадцать месяцев прожил жизнью сверхбогатых — поспешу добавить, не в буквальном смысле. Ведь большинство героев этой книги давно уже умерли. О нравах современных богачей в последнее время издано множество книг. Этот проект привлек меня прежде всего историческим контекстом и его связью с нашими временами.

На первом этапе мое исследование проходило в основном в Британской библиотеке, под прекрасным руководством Роли Китинга. Позднее я работал в некоторых других местах, где получал дружескую помощь ученых и экспертов. В Лондоне и во Флоренции профессор Серена Ференте, преподаватель истории Европы Средних веков в Королевском колледже Лондона, рассказала мне много важного о династии Медичи. Директор музея Вестфриз в голландском городе Хорн, Ад Геердинк, смог уделить мне свое бесценное время благодаря поддержке посольства Голландии в Лондоне. Мне также очень помогли Юр ван Гоор, биограф Яна Питерсоона Куна, и профессор Ян-Эммануэль де Нев из Лондонской школы экономики и Университетского колледжа Лондона. Старший куратор Версаля Бертран Рондо устроил мне потрясающую экскурсию по роскошному миру Людовика XIV. Я провел очень продуктивный день в историческом архиве Круппов в Эссене, на вилле Хюгель, директор которого, профессор Ральф Штреммель, и профессор Хайнфрид Фосс дружелюбно приняли меня и проявили себя как замечательные специалисты. Спасибо также Агнес Видманн за организацию встречи. Профессор Сетина Уотсон из Университета Йорка помогала мне в изучении Алена Руфуса и нормандцев. За организацию визита в университет я благодарен Нику Миллеру. Местный историк Марион Моверли любезно провела меня по замку Ричмонд. Моей последней поездкой был визит в Трухильо, чудесный маленький город в Эстремадуре, откуда происходили Франсиско Писарро и другие конкистадоры. В этом регионе я плодотворно пообщался с Эрнандо де Орельяна Писарро, Хосе Антонио Рамосом Рубио и Жозьен Полар Плизнье. Огромная благодарность — Нурии Агульо за то, что сопровождала меня и была прекрасным организатором.