и она тут же достаточно сильно ладонью с размаха стукнула его по бедру, проговорив:

– Молчи и делай, что говорю! Встань на колени!

Вздрогнув от неожиданности, он недоумённо повёл плечами, но возражать не стал и молча опустился на колени.

Она тем временем встала перед ним и подняла подол платья, под которым не оказалось никакого нижнего белья, и, чуть расставив ноги, проговорила:

– Сейчас ты поработаешь язычком, мой мальчик, и постараешься доставить мне удовольствие. Если у тебя это получится, то продолжим развлекаться. А если не сумеешь, то на этом всё и закончится. Поэтому, если хочешь получить шанс стать моим любовником, приложи максимум усилий.

Вид её обнажённых ног заставил Диего возбуждённо задрожать и, не тратя времени даром, он приник языком к её промежности, жалея лишь о том, что у него связаны руки и нет возможности в дополнение к этому начать её ласкать.

Действовал он достаточно умело, и через пару минут она, закрепив подол юбки поясом, возбуждённо обхватила руками его плечи, и начала ритмично сжимать, он тут же подхватил заданный ритм, стараясь действовать в такт её движениям.

Доведя её до оргазма, он возбудился настолько, что его тело стал сотрясать нервный озноб, а и без того сильно эрегированный член стал напоминать пику воина, готового к бою, и ему до ужаса захотелось ввести его ей в лоно и сжать в объятиях, но связанные руки, которыми он непроизвольно дёрнул, напомнили о данном обещании, и он, скрипнув зубами, прижался лбом к её животу, пытаясь обуздать рвущиеся наружу чувства.

Почувствовав его состояние, она руками сильнее обхватила его плечи, а потом резким движением завалила его на пол, прошептав при этом: «Ляг ровно на спину и подожди пару минут». Затем порывистыми движениями распустила шнуровку лифа на платье и, стащив его с себя, встала над ним на коленях, так что её промежность оказалась прямо над его возбуждённо вздыбленным пенисом, и стала медленно опускаться всё ниже и ниже.

Поняв её задумку, Диего напрягся и максимально приподнял ягодицы, стремясь попасть им в заветное лоно, а когда это произошло, и он ощутил приятное сопротивление и напряжение стенок её влагалища, его охватила такая буря чувств, что он не смог сдержать восторженного вскрика, и на его глазах выступили слёзы.

– Волшебница, благодарю тебя, ты лучшая, – сбивчиво выдохнул он, начав сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее опускать и поднимать ягодицы, совершая ритмичные фрикции.

Не будь у него связаны руки, он бы при этом задушил её в объятиях или хотя бы притянул к себе ближе, чтобы иметь возможность целовать, но верёвка крепко держала запястья, и приходилось выплёскивать бушевавшее внутри возбуждение единственным возможным способом. Его фрикции становились всё интенсивнее, но долгожданная разрядка не наступала, а она, заводя ещё больше, наклонилась над ним, взяв за плечи так, что соски её грудей стали касаться его груди, и это вызывало ещё больший прилив возбуждения, от которого, казалось, сейчас у него внутри всё разорвётся. А потом она, наконец, склонилась к нему ближе и губами прижалась к губам, и его тут же накрыл мощнейший оргазм, после которого он обессилено обмяк, не в силах даже пошевелиться.

Она тем временем неторопливо поднялась с пола и стала одеваться.

– Тебе понравилось? – глядя на неё, тихо спросил он, внутренне ожидая утвердительного ответа, поэтому её ответ: «Я ожидала лучшего», поверг его в шок.

– Что тебе не понравилось, скажи, я постараюсь всё исправить, – смятенно поспешил он прояснить ситуацию.

– Тебе лучше уехать. Я не стану жаловаться Алехандро, только ты с отъездом не тяни, – затягивая шнуровку на платье, проговорила она.

– Амели, Амели, пожалуйста, скажи, что было не так. Я клянусь, что всё будет, как ты захочешь, я буду очень стараться доставить тебе удовольствие, не гони меня, умоляю. Я готов, что угодно терпеть, лишь скажи. Почему ты недовольна? Что я сделал не так? – от одной мысли, что сейчас она может его выгнать и больше никаких отношений меж ними не будет, Диего охватил панический ужас. Ему было настолько хорошо, что предположение о невозможности повторения невообразимо страшило, поскольку по сравнению с пережитыми чувствами всё остальное стало казаться пресным, обыденным и не имеющим никакого смысла.

Он поднялся с пола и, встав перед ней на колени, продолжил увещевать:

– Дай мне шанс, Амели, я буду очень стараться, правда. Всё будет, как ты захочешь. Вот что тебе нравится, скажи, и я буду делать. Не гони меня, я всё равно не уеду по своей воле. Тебе придётся приказать меня убить, потому что сам я не уеду. Я готов сейчас на любые твои условия, лишь не гони от себя. Можешь связывать, даже бить, я всё стерплю, ради отношений с тобой.

– Ты хочешь стать моим любовником?

– Я хочу стать твоим мужем.

– Это невозможно по определению, поэтому этот вариант не рассматривается. Я могу предложить тебе лишь статус моего любовника.

– Хорошо, согласен быть любовником.

– Я капризна, порой жестока и не терплю противоречий. Ты сможешь безропотно исполнять все мои прихоти?

– Я постараюсь.

– Не постараешься, а будешь исполнять! Иначе уже не выгоню, а мучительно убью, – в её голосе зазвучало раздражение.

– Хорошо, хорошо, буду безропотно исполнять все твои прихоти, – поспешил согласиться Диего, чувствуя, что она начала злиться.

– Я сейчас проверю!

– Проверяй, – покладисто согласился он, напряжённо вглядываясь в её лицо. – Что я должен сделать?

Она нервно сглотнула, в глазах промелькнуло что-то вроде азарта и торжествующего блеска, но потом это выражение быстро исчезло, и она обыденным тоном проронила:

– Да ничего не надо, передумала я, поднимайся и иди отдохни. Тебе наверняка спать хочется.

После чего развязала ему руки и, запретив следовать за ней, поспешно ушла.

Оставшись один, Диего взял со стула одежду и в задумчивости замер с ней в руках. В мыслях царила неразбериха. С одной стороны, он понимал, что ситуация, в которую он попал, нелепа и абсурдна. Влюбиться в сумасшедшую сестру друга и вступить с ней в любовные отношения было крайне глупо. Особенно, учитывая её требование беспрекословного подчинения. Но ещё более глупым казалось упустить возможность испытать ещё хоть раз такой умопомрачительный водоворот чувств и столь оглушающий оргазм. Таких чувств он не испытывал никогда ранее. Тело до сих пор было полно истомлённой неги и приятной расслабленной опустошённости. От переизбытка излитых чувств действительно хотелось спать, и он принял решение пойти и лечь в кровать, не пытаясь анализировать ситуацию и наслаждаясь моментом. Анализировать её он будет потом, сейчас ему слишком хорошо, и он