– Да.

– Корболо Дом – дурак. Скорее всего он ничего не понимает. А вот джистал, к сожалению, не глуп. Значит, он подготовился. – Калам замолк, но мысли его бежали по бесчисленным тропам одновременно. Вероятности, возможности. – Он может не знать, что у меня есть отатараловое оружие…

– Сила, к которой он может обратиться – Старшая, – сообщила Ян'тарь.

– Значит, что бы мы тут ни говорили, я могу не справиться.

– Можешь.

– И если не справлюсь, мы все проиграем.

– Да.

Калам открыл глаза и обнаружил, что адъюнкт отвернулась. Теперь на него смотрела лишь Ян'тарь – жутковатым, непоколебимым взглядом золотистых глаз.

Шесть сотен.

– Скажи мне, Ян'тарь: если выбирать между тобой и адъюнктом, чья жизнь важнее?

Ответ последовал незамедлительно:

– Адъюнкта.

Тавор при этих словах вздрогнула, но не обернулась.

– А между мной и тобой? – спросил Калам.

– Твоя.

Вот как.

– Адъюнкт. Выберите, пожалуйста, между собой и Четырнадцатой.

– Зачем это всё? – хриплым голосом спросила Тавор.

– Выбирай.

– Кулака Кенеб уже получил инструкции, – сказала она.

Калам вновь медленно закрыл глаза. Где-то в глубине сознания послышался слабый, еле слышный звук. Музыка. Исполненная печали.

– Пути в городе, – тихо проговорил он. – Много, налились силой – Быстрому Бену тяжело придётся, даже если я смогу до него достучаться, а воротами воспользоваться не выйдет. Адъюнкт, понадобится ваш меч. Отатарал спереди… и сзади.

Странная музыка, мелодия незнакомая, но… он её знал.

Калам открыл глаза, и адъюнкт Тавор медленно повернулась.

Боль в её взгляде была словно удар в сердце.

– Спасибо, – сказала Тавор.

Убийца глубоко вздохнул, затем размял плечи:

– Ладно, не будем заставлять их ждать.

Жемчуг вошёл в зал. Маллик Рэл расхаживал туда-сюда, а Корболо Дом откупорил бутылку вина и наливал себе полный кубок. Императрица по-прежнему сидела.

На светскую болтовню она размениваться не стала.

– Трое приближаются к воротам.

– Ясно. Значит, Калам Мехар сделал выбор.

Проблеск чего-то похожего на разочарование.

– Да, теперь он не стоит у тебя на пути, Жемчуг.

Сучка. Предложила ему возглавить Когтей, да? И чем бы это закончилось для меня?

– У нас с ним остались незавершённые дела, Императрица.

– Только так, чтобы это не помешало тебе сделать то, что нужно сделать. Калам – наименее приоритетная цель, понятно? Убери его с дороги, но затем исполни то, что приказано.

– Разумеется, Императрица.

– Когда вернёшься, – проговорила Ласиин, и её невыразительное лицо тронула слабая улыбка, – тебя ждёт сюрприз. Приятный.

– Не сомневаюсь, что вернусь очень скоро…

– Самонадеянность – вот что меня в тебе больше всего раздражает, Жемчуг.

– Императрица, он же один!

– Думаешь, адъюнкт беспомощна? У неё отатараловый меч, Жемчуг, – чародейство, которым обычно пользуются для засад Когти, не сработает. Дело будет жаркое. А ещё есть Ян'тарь, которая остаётся – для всех нас – загадкой. Я не хочу, чтобы ты вернулся ко мне на рассвете с докладом о том, что успех обошёлся нам в две сотни мёртвых Когтей на улицах и переулках города.

Жемчуг поклонился.

– Иди же.

В этот миг обернулся Маллик Рэл.

– Глава Когтей, – проговорил он, – когда задание твоё будет исполнено, не забудь отправить две Пятерни на корабль, именуемый «Пенным волком», с приказом убить Нихила и Бездну. Если после этого подвернётся такая возможность, им следует уничтожить также и Кулака Кенеба.

Жемчуг нахмурился:

– На этом корабле Быстрый Бен.

– Его не трогай, – сказала Императрица.

– И он не бросится их защищать?

– Сила его – иллюзорна, – презрительно бросил Маллик Рэл. – Звание Высшего мага – не заслужено, хотя, полагаю, ему нравятся почести, так что он ничего не сделает, чтобы не показать всю ограниченность своих дарований.

Жемчуг медленно поднял голову. Да ну? В самом деле, Маллик Рэл?

– Разошли приказы, – сказала Ласиин.

Глава Когтей вновь поклонился, затем покинул зал.

Калам Мехар. Наконец-то мы с этим покончим. И за это, Императрица, я благодарю вас.

Они вошли в стрельницу на верхнем конце Бастионного спуска. Луббен горбатой тенью маячил за маленьким столом в стороне. Привратник покосился на них, затем опустил взгляд. В его могучих, старых руках покоилась бронзовая кружка. Калам задержался:

– И за нас одну пропусти, хорошо?

Тот кивнул:

– Обещаю.

Они направились к воротам. Позади прозвучал голос Луббена:

– Осторожней там на последней ступеньке.

– Хорошо.

И спасибо за это, Луббен.

Они вышли на площадку.

Внизу, в городе, тут и там пылали дома. Туда-сюда сновали факелы, точно светящиеся черви в гнилой плоти. Далёкие крики, вопли. В центральном порту – огромная толпа.

– Морпехи на причале, – проговорила адъюнкт.

– Держатся, – заметила Ян'тарь, будто хотела подбодрить Тавор.

Нижние боги, там же тысяча человек или даже больше в этой толпе.

– Там едва ли три взвода, адъюнкт.

Она ничего не сказала и начала спускаться. Ян'тарь пошла следом, и, бросив последний взгляд на бой в центральном порту, Калам направился за женщинами.

Тин Баральта вошёл в хорошо обставленную комнату, остановился, чтобы осмотреться, затем направился к мягкому креслу с высокой спинкой.

– Клянусь Семерыми, – громко вздохнул он, – наконец-то мы избавились от этой рыбоглазой сучки. – Он уселся, вытянул ноги. – Налей-ка нам вина, капитан.

Лостара Йил подошла к своему командиру:

– Позже. Позвольте помочь вам снять доспехи, сэр.

– Отличная идея. Призрак руки так болит… мышцы на шее зажались, будто железные прутья.

Лостара стащила перчатку с единственной руки Баральты и положила на стол. Затем встала за креслом, потянулась и расстегнула застёжку плаща. Он приподнялся, чтобы Лостара смогла вытянуть плащ. Она аккуратно сложила его и положила на крышку деревянного сундука подле большой, заваленной подушками кровати. Вернувшись к Тину Баральте, она проговорила: