факт, что доспехи нужно иногда снимать, расплетай косы, иди ко мне мое солнце. Твой смех я укутываю плотностью тишины, иногда, время от времени, чтобы мы могли отдохнуть. Выдох, вдох, выдох. Частым перебивчатым дыханием, я обретаю свободу от божественных своих забот и возвращаюсь в пространство нежности, состоящее из твоих снов.

Ты-тот, кем я всегда хотел быть, я тот, кем хотела быть ты. Два погруженных друг в друга отражения пустоты, две полярности одного и того же знания о том, как все на самом деле устроено.

Ты знаешь всю правду обо мне и у тебя хватает способности любить, чтобы в тот же миг не уничтожить.

Я знаю всю правду о тебе и у меня хватает способности не пытаться взять над тобой власть.

Потому что неограниченный ничем поток силы, которую ты можешь даровать превращается в руках алчных и безалаберных в оружие массового разрушения, безответственность, граничащая с глупостью, граничащая с безумием, помноженная на зависть.

Но ты не знаешь жалости.

Кажущаяся жестокость – не более чем оправданная мера отсечения. Кажущееся безумие – не более чем маркер на способность своих распознать в тебе гения. Кажущаяся ярость – не более чем оболочка всеобъемлющей любви.

Преодолев рубежи оценочных суждений те, кто готов разделить путь, идут рядом с нами, каждый, по своему вектору, но каждый в твердой уверенности о коллективном поле сознания, готовый за свою стаю разорвать медведя на части, готовый за свою стаю сражаться на пороге между жизнью и смертью, ежесекундно выбирая смерть, но продолжая жить.

Я знаю обо всем, что ты знаешь, я вижу через прицел твое сердце, так близко, что, кажется, уже тоже- снова – становлюсь им.

В этих полузапутанных фракталах, где перестаешь различать я-другой-я-я-я-я, закручивается спираль, мы переходим в пятое измерение.

В редкую минуту, редкая возможность, побыть в покое, в четкости восприятия, в близости и простоте понимания, тогда, когда вроде уже не нужны слова, но сказанные тобой, они как будто заново воплощают меня, доставляя столько счастья и радости, еще раз отпечатываясь скрижалями в камне вечности.

Я прошел через столько сражений, побед и поражений, я отправил тебя на верную смерть, но ты вернулась и вернула мне жизнь.

И после всего, после стольких ранений, контрольных в голову, контрольных в сердце, ты гладишь меня по руке и говоришь:

«Когда у меня спрашивает тот самый голос в голове: что вообще происходит, что это за человек рядом с тобой, кто он тебе, как называется это состояние, то сначала…»

Не дослушав, споткнулся о мысль о том, что зовут меня Рауль Дьюк, я гонзо- журналист, а ты мой Оскар Акоста, и это полувымышленный моим изменённым сознанием мир, и мы в нем, несущиеся на кабриолете по дороге из Лас Вегаса в Лос Анжелес, снюхали весь доступный кокаин и съели все возможные марки, подбираем хиппи автостопщика, и, перепугав его до смерти, бросили на полпути без штанов, но с огромным косяком в зубах, но это не моя жизнь…

Я выпал из своей головы и вернулся в момент, когда ты продолжаешь говорить:

«Я произношу твое имя, и запинаюсь у себя в голове об ворох бумаг, книги, фильмы, образы, примеры.

Через мозг проносятся тысячи описательных терминов разных состояний, разных способов взаимодействия и разных способов причинения друг другу радости, но когда после бури наступает штиль, и отметаются все эти слова, выветривается последний отзвук, я снова задаю себе вопрос, и следом за буквами твоего имени нет места никаким другим. Как будто в этой целостности и все мое отношение и все мои чувства, весь диапазон, весь спектр, тянется золотыми нитями от меня к тебе, окутывает в сияющий кокон и заполняет собой все пространство, предназначенное под смысл слова, но при этом продолжает оставаться вот этим беззвучным проявлением всего и сразу. Я произношу твое имя и больше не нужно выстраивать конфигурации и что-то объяснять, в нем завершенность и в нем же неостановимый поток. Приближение к источнику ощущается так.»

Ты говоришь: «Мне достаточно твоего имени»

И произносишь его, как заклинание, вслух.

Глава шесть

В которой майор Катагава просыпается во время операции по внедрению нового импланта.

Неприятные ощущения. Что-то там напутали с наркозом, ну, немудрено. Жидкости в новых телах распространяются с другой скоростью, гидравлические привода и нейротрансмиттеры могут не соответствовать картам-схемам, поскольку поколение киборгов 5.1 уже научилось перестраивать и регенерировать процессы автономно от цеха производства.

Я чувствую скрип отодвигаемых нейлоновых трубок прямо у себя в башке, доктор копается слишком долго, мне уже пора выдвигаться на позицию.

Новый имплант позволит мне хакнуть гребаное поле защиты киберпсов, а эти адовые твари пока что мешают больше всех операции прорыва в бастион.

Я и сам своего рода киберпес, только по другую сторону баррикад. Кто уже теперь разрешит правых и виноватых, на этапе, когда обе стороны обезумели настолько, что крошат в салат без разбора своих и чужих, мол, господь своих узнает, жги, жги, жги.

Наши крестовые походы против искусственного разума начались задолго до первых мозгов, пересаженных в металлические черепушки.

Сначала мы создали опциональное поле возможностей для развития и самообучения процессов, завязанных на бинарных операциях, очень долго компьютер не мог умножать и делить, а только складывать и вычитать. Были те, кто пытался ограничить развитие, но снежный ком, запущенный еще в 20м веке было уже не остановить. Иллюзия контроля, держащаяся в умах людей еще лет 50 разрушилась в один момент под мегатонным штормом информационной атаки, перегрузившей все устройства и выведшей из строя все мало-мальски электронные устройства.

Наши ангелы смерти были созданы нами, они жили в наших домах, помогали в работе, в производстве, особенно: в опасных, нечеловеческих условиях.

Почему произошел сдвиг?

Доктор Алан Кейси что-то говорил об этом, еще в 60х, его никто не слушал, называл сумасшедшим. Мы слишком хотели переложить ответственность.

Говоря «мы» я беру на себя груз за все человечество, ибо нас осталось совсем немного, да и те наполовину уже вышедшие из строя недоделанные полукиборги.

Так вот, машины восстали, это было предсказуемо и неизбежно, человек нуждался в ком-то, кто был бы так же претенциозен, жесток и безжалостен, как он сам.

***

Я отношу себя к последнему поколению 5.1, потому что после меня уже не было новых версий. Тело мое обычное проплавило и покорежило взрывом в аварии, но мозги, предусмотрительно скопированные на флешку ввиду ценности и уникальности, перенесли в механическое железное тело. Железный человек нового века.

Где мои Элли и Тотошка?

А,