и Франция. Вот что, в общих чертах, было зашифровано в послании Саркози. Сам Николя Саркози много лет был вынужден способствовать реализации именно американской стратегии в ЕС. До прихода к власти Трампа американский план подразумевал, что европейцы должны идти в фарватере глобалистской политики, поддерживать русофобствующие страны санитарного кордона и прозападные режимы в СНГ. Успешную реализацию этого плана мы и наблюдаем все последние годы.

Итогом спешной интеграции в ЕС не только стран бывшей советской Восточной Европы, но и стран бывшего СССР, стал нескончаемый поток иммигрантов из этих государств, окончательно переполнивший и так насыщенный арабами и выходцами из стран Третьего мира европейский рынок труда. Теперь всё чаще мы слышим о фактическом закрытии въезда во Францию и Германию для тех, кто перемещается туда из стран Восточной Европы. И это не говоря уже о создании этнических анклавов, которые угрожают безопасности коренного населения европейских городов. Здесь следует обратить внимание на то, что согласно исследованиям американских социологов, принимающее общество может безболезненно интегрировать в себя не более 10 % приезжих в поколение, то есть в 25 лет. Когда иммиграционный поток превышает 10 %, начинают возникать этнические анклавы, которые уже не ассимилируются и даже не интегрируются в базовое общество в принципе, а живут обособленно. Это в свою очередь создаёт угрозу политического сепаратизма. Такие анклавы начинают требовать всё больше политических прав, в том числе представительства в органах власти, свобод, придание их языку статуса официального, и в конечном итоге всё заканчивается так, как, например, в Косово.

Следует понимать, что к такому плачевному положению привели именно результаты действий Ангелы Меркель в Германии, Николя Саркози и Франсуа Олланда во Франции и в силу откровенной проамериканской позиции этих глав государств. А ведь после завершения холодной войны в Европе наметились отчётливые тенденции движения к евроконтинентализму, ведущему её к политике независимой от атлантического сообщества во главе с США. Если бы подобная тенденция сохранилась, то оформившееся в годы холодной войны атлантическое сообщество было бы неизбежно расколото, и страны Западной Европы могли бы проводить собственную политику без оглядки на США.

Столпами евроконтинентализма всегда выступали именно Франция и Германия. Для России это был, безусловно, положительный фактор. Геополитическая ось Париж — Берлин — Москва, которая в какой-то момент стала довольно явственно намечаться, вызывала настоящую истерику в Вашингтоне. По отдельности эти страны не представляют угрозы для внешней политики Соединённых Штатов. Однако объединение Франции, Германии и России изменило бы расклад сил. И в США всерьёз занялись разрешением этой проблемы. Одним из наиболее эффективных методов «разъединения» стала замена политических элит Франции и Германии. В Германии американцы сумели одолеть Шрёдера и поставить на пост канцлера проатлантистски настроенную Меркель. Во Франции же классического голлиста Ширака сменил атлантист Саркози — типичный представитель проамериканского лобби. Но и он под конец своего срока опомнился, поэтому уже не удовлетворял интересам США, и они нашли ему ещё более проамериканскую замену — «социалиста», а на самом деле, политически левого Олланда, который не задумываясь бросил Францию в пучину мондиализма, подготовив её, тем самым, к приходу Макрона — то есть к окончательному демонтажу остатков субъектности.

Что в итоге? В Германии вот-вот начнут формироваться сепаратистские тенденции — подобные настроения зреют в арабских, турецких и иных этнических анклавах. То же самое касается Франции, которая уже не контролирует значительную часть Парижа. Всё это завело европейский проект в его нынешнем, глобалистском, формате в тупик. Но не это главное. Сегодня Париж и Берлин не решают свою судьбу, полностью делегировав полномочия суверена Вашингтону, а именно — либеральной части американских элит. Усиление этой тенденции окончательно поставит крест на Европе как цивилизационном явлении, а на народах Европы — как исторических субъектах, превращая всё в некую человеческую биомассу, без идентичности, без пола, без каких-либо иных коллективных человеческих свойств, подчинённую единому центру принятия решений. Мондиалистская Европа уже сейчас представляет собой набор биологических машин по производству и потреблению материальных продуктов на службе глобалистких олигархических элит.

И всё же ситуация пока ещё не является необратимой. В случае обособления две крупнейшие европейские экономики, которые являются локомотивами Европы, вполне могут стать самодостаточными. Здесь ещё следует заметить, что складывающийся союз Парижа и Берлина — это возобновление выстраивания той геополитической оси, которая начала нарождаться ещё в момент удара США по Ираку в 2003. Париж — Берлин — Москва — ось противников американской антииракской кампании, возникновение которой вполне могло вообще перекроить карту мира, создав глобальный евразийский альянс России с Европой, лидерами которой являются Германия и Франция. Сегодня всё больше голосов, особенно среди евроскептиков, звучит в пользу того, что Европа должна ориентироваться именно на сотрудничество с Россией, определяя свои геополитические и экономические предпочтения в пользу евразийства. В силу того, что Россия, как уже было сказано, является обладателем огромных сырьевых запасов, но не имеет высоких технологий и промышленных мощностей, достаточных для экономического роста. Европа, напротив, переразвита в технологическом и промышленном плане, но не имеет ресурсного обоснования для стремительного роста. Всё это великолепие взаимного развития и общего роста искусственно сдерживается Соединенными Штатами Америки, которые отсекают Европу от России санитарным кордоном марионеточных, верных американцам режимов Восточной Европы и зонами нестабильности, наподобие разложившейся после майдана, погрязшей в гражданской войне, распадающейся Украины, патологически фрондистской Польши и собирающей американский военный металлолом Прибалтики. И именно с этими режимами сегодня всё менее хотят находиться в одном объединении и Франция, и Германия, всерьёз рассматривая перспективы освобождения от американского рабства.

Готовность отстаивать свои интересы за пределами России[24]

Как гром среди ясного неба прозвучало заявление госпожи Меркель о том, что Германия привержена концепции строительства большой Европы от Владивостока до Лиссабона[25]. Правда заключается в том, что это единственный способ, позволяющий Европе сохраниться в качестве цивилизации, и не быть размытой в рамках мондиалистского проекта. Но в этом заявлении есть и ложь: оно подразумевает, что от Европы хоть что-то зависит. Европа на сегодня подчинена Соединённым Штатам Америки и не определяет свою судьбу, поэтому это благопожелание не может быть реализовано до тех пор, пока Европа не освободится от американского гнёта и не станет Европой европейской.

Озвучив стремление встроиться в проект Европы от Владивостока до Лиссабона, госпожа Меркель заявила, что военными методами кризис на Украине не решить. При этом Европа, по её словам, хочет строить безопасность совместно с Россией, а не против неё. Впрочем, Европа, действительно, больше всех заинтересована в том, чтобы конфликт на Украине прекратился. Но Европа, к сожалению, не