мы за косое движенье

Это принять не могли вопреки справедливому взгляду.

Ибо везде замечаем наглядно мы сразу, что тело,

Падая вследствие собственной тяжести сверху, не может

Двигаться вбок в направленьи косом, – в том легко убедиться.

Но, что с дороги прямой при паденьи тела совершенно

Не уклоняются, – чей это взгляд в состояньи заметить?

Далее, если б движения все были связаны вместе,

В определенном порядке одни из других возникая,

И, уклоняясь с пути, не вводили в первичные тельца

Неких начал, кои могут нарушить судьбы повеленье,

В силу которого следствие вечно идет за причиной,

То отчего у созданий живых происходит свобода?

Где же источник, спрошу, от судьбы не зависящей воли,

Вследствие коей идем мы туда, куда тянет охота?

Не сообразно со временем мы изменяем движенье,

Не по условиям места, а по указанью рассудка.

Ибо сомнения нет, что толчок здесь дает наша воля,

И из нее лишь во все наши члены исходит движенье.

Ты не видал ли в мгновенье, когда загородку спускают,

Как скакуны беспокойно пытаются с места сорваться

С силой стремленья, к какой вынуждает их воля?

Чтоб существа могли следовать всем повеленьям рассудка,

В теле их необходимо должны воедино собраться

Тельца материи все, возбужденные всюду в суставах.

Как ты здесь видишь – начало движения в сердце родится

И возникает впервые из воли, что в духе сокрыта,

А уж оттуда оно сообщается целому телу.

Дело другое, когда мы подвержены внешним влияньям

Силой стороннею и принуждением властным влекомы.

Ясно, что в случае том существо всего нашего тела

Движется недобровольно, насильно, от нас не завися,

Вплоть до тех пор, пока воля в нас членами не овладеет.

Значит, и в случае том, когда внешняя сила гнетет нас

И побуждает порою нас к недобровольным поступкам,

Прочь отвлекая от цели, то все же живет в нашем сердце

Нечто такое, что может бороться, противиться силе;

Нечто такое, чьему повеленью должна подчиняться

Вся совокупность частиц в нашем теле, в суставах и членах,

Чтоб, подкрепившись, они возвратились опять к равновесью.

А потому мы должны признавать, что в движеньи зачатков

Кроме толчков или тяжести есть и иная причина,

Именно та, от которой была врождена нам свобода.

(Так как ведь из ничего ничего не могло бы возникнуть.)

Тяжесть препятствует, чтоб от толчков все возникло,

Будто от внешних причин, небольшие ж пути уклоненья

Телец в различных местах и притом в неизвестное время

Служат к тому, чтоб не мог быть рассудок наш связан

Необходимостью определенной при каждом поступке

И не был вынужден все выносить и покорно терпеть все.

Вся совокупность материи не была сжата плотнее

В целом своем никогда, как и не была более редкой,

Так как ничто не привходит в нее и ничто в ней не гибнет.

А потому и движенье, в котором первичные тельца

Вечно бывают, с начала веков оставалось все тем же;

Тем же путем и впоследствии тельца те двигаться будут.

То, что они порождали, рождать при условиях тех же

Будут и дальше они. Существует, растет, здоровеет

Все здесь, поскольку назначено то по законам природы,

И никакое усилье порядок вещей изменить не способно,

Ибо не может ничто из материи прочь отделиться,

Бывши в нее включено; и напротив, не могут ворваться

Новые силы в нее, при посредстве которых возможно

Переиначить природу вещей и порядок движенья.

В этих вопросах то не должно возбуждать удивленья,

Что при таком непрерывном движении телец первичных

Вся совокупность вещей представляется нам неподвижной,

Кроме существ, коим свойственно двигаться собственной силой.

Телец первичных природа под спудом таится от чувства

Нашего очень далеко. А все-таки там, где не можешь

Видеть движения ты, в виде скрытом оно происходит.

Даже те вещи, которые можем мы видеть, от взора

Нашего часто скрываются на расстоянье далеком.

Часто по склонам холмов шерстоносные овцы плетутся,

Пищу срывая обильную. Каждую там привлекает

Зелень травы изумрудной, покрытая свежей росою.

Сытые тут же резвятся ягнята, бодая друг друга.

Все это издали кажется нам как бы слившимся вместе,

Будто пятном беловатым на поле зеленого склона.

А точно так же, когда легионы могучие быстро

Сходятся в поле толпой, вызывая тут зрелище боя,

Блеск тут до самого неба несется, кругом же земля вся

Медью доспехов сверкает, и от боевого усердья

Ног всюду слышится топот, и звук голосов, отразившись

В ближних горах, долетает к далеким светилам вселенной.

Всадники мчатся туда и сюда по равнине широкой,

И от могучего натиска их сотрясается поле.

Все же бывают места на вершинах высоких, откуда

Кажется все неподвижным, а блеск – исходящим от поля.

Ныне ты должен узнать, каковы суть первичные тельца,

Как далеко между ними простерлось различие в форме,

Чем они разнятся между собою по внешнему виду.

Я не скажу, чтобы множество форм у них было несходных,

Но меж собою они по всему постоянно различны.

Это и неудивительно. Так как вещей совокупность

Столь велика, что, как сказано, нет им числа и пределов,

То и нельзя допустить, чтоб зачатки их все были равны

По очертаньям своим и по внешнему облику сходны.

Вот например: человеческий род наш, созданья немые,

Чешуеносные рыбы, ручные животные, звери,

Разные птицы, которые частью при водах прозрачных,

На берегах у ручьев и озер, собираются стаей,

Частью по дебрям лесов беззаботно порхают.

Выбрав любую из этих пород, попытайся вглядеться;

Сразу заметишь ты, как различаются особи видом.

Иначе дети своих матерей узнавать не могли бы,

Мать же детенышей не узнавала б. Тогда как мы видим,

Что они все различают друг друга не хуже, чем люди.

На алтаре перед храмом богов разукрашенным часто

Жертвою падает