По дороге к фабрике Нордж попросил меня:

— Рокси, не обижай Сити, она, как мне кажется, очень ранимая.

— Бедняжка!

— Да, она заслуживает нашего сочувствия, так как вынуждена выполнять лакейскую работу на какого-то белого плантатора. А у этой девушки несомненный талант.

— Конечно, ее талант вполне очевиден, и, если тебе так хочется, можешь снимать ее или делать все, что она тебе позволит. Но извини, если я не вполне представляю ее в роли Элизы или Керка в роли Саймона Легрэ.

Нордж неодобрительно искоса глянул на меня:

— Не надо грубить.

— Извини, я просто завидую естественному цвету ее кожи.

— Детки, детки, — пожурил Дэн, — если вы не перестанете ссориться, папочка никогда больше не возьмет вас с собой.

Подъехав к фабрике, мы были удивлены продуманностью ее планировки. Не знаю, что я ожидала увидеть, может быть, пару заваленных каучуком навесов, стоящих среди лачуг, но увиденное оказалось совсем не таким. Территория площадью приблизительно в четыре футбольных поля, расчищенная от леса, разместила на себе различные строения и сильно смахивала на промышленный городок, чем, собственно, она и была. Сама фабрика представляла собою ряд зданий с покатыми цинковыми крышами. На первом плане стояли цеха, в которых жидкий сок свертывался и скатывался. Затем следовала огромная сушилка, а в конце ее — склад с оборудованием для упаковки в тюки готовой продукции. Над всем этим возвышалась водонапорная башня, такая же, как у дома Керка.

Дэн подмигнул мне:

— Эд, так что ты нам говорил насчет лачуг и тому подобного? У нас в Штатах я видел кое-что похуже.

Производственными помещениями, амбулаторией и лавкой для рабочих было занято около трети всей территории. Все остальное отводилось жилью. Два ряда аккуратных каркасных бунгало, отделенных друг от друга небольшими огородами, тянулись по обе стороны вырубки. Все это очень напоминало американский стиль градостроительства. Невдалеке находились два небольших храма — буддийский и магометанский, а прямо перед нами — размеченное футбольное поле. Там, где начинались деревья, паслись коровы и туда-сюда носились цыплята. И лишь одно нарушало гармонию пейзажа — караульная вышка в центре всего комплекса и вездесущие прожектора, установленные на фабричных крышах.

Эду нечего было сказать. Он был разочарован тем, что его мрачные ожидания не оправдались. Дэн пошел искать Керка, оставив нас одних. Мы бродили по территории, снимая все подходящее, и вызывали интерес лишь у домашнего скота и у охранника на вышке. Рабочие еще не вернулись с установленной дневной нормой латекса, поэтому фабрика пока не работала, Не было заметно каких-либо признаков жизни и возле домов рабочих: женщины, как и мужчины, работали сборщиками сока. Отсутствие же детей было необъяснимым до тех пор, пока мы не забрели за угол склада и не наткнулись на школу на открытом воздухе.

Внешняя стена склада была выкрашена в черный цвет, перед ней аккуратными рядами стояли парты, за которыми сидели мальчишки и девчонки — малайцы, тамилы и китайцы в своих традиционных одеждах. Учитель — молодой малаец в европейских шортах объяснял правила сложения, используя стену склада как школьную доску. Дисциплина на уроке была прекрасной — ни один из учеников даже не пошевельнулся при нашем появлении, и я думаю, это было совершенно не связано с тем, что на поясе учителя безмятежно висел пистолет 45-го калибра. Он поприветствовал нас полупоклоном головы и продолжал урок: нарушить спокойствие человека, способного сосредоточиться на сложении двух к двум и одновременно носить пистолет, было не так-то просто.

Вернулся улыбающийся Дэн:

— Вы представляете, — воскликнул он. — Ни за что не догадаетесь, куда делся наш хозяин. Он уехал охотиться на слонов!

Представив себе Керка, преследующего огромных серых животных с лассо, я залилась смехом вместе с Дэном.

— Слушай, а зачем на них охотиться?

— Сдается мне, что он здесь главный распорядитель по части игр и развлечений. Уверяю тебя: неисчерпаемую глубину и разносторонность этого человека мы только начинаем постигать. — Он посмотрел на меня, при этом бровь у него поднялась. — Или мне лучше говорить только за себя?

— Вероятно, тебе лучше вообще помолчать, — сердито ответила я. Нервное состояние прошлой ночи еще не покинуло меня окончательно.

— Эй, а это что такое? Школа? Рокси, у нас есть шанс отснять интересный живой материал.

— Дэн, они же занимаются, — запротестовала я, но он уже подошел к учителю, и тот вежливо выслушивал его предложения.

Учебный процесс был приостановлен, чтобы я могла попозировать то у доски, играя роль учительницы, то окруженная группой учеников, которые вместе с учителем якобы берут у меня автограф. Дети играли свою роль с почтительной серьезностью, словно не мы, а они были взрослыми. В общем, я снова попала в дурацкое положение. Когда все закончилось, я сказала об этом Дэну. Он был удивлен:

— О чем ты говоришь, моя куколка? Журналы эти снимки у нас с руками оторвут! Кто знает, может быть, даже «Лайф» их опубликует.

— По-моему, это чертовски банально, — заметила я, не в состоянии выразить более точно свои чувства.

— Конечно, — согласился он. — Пошлые снимки для пошлых людей. Я мог бы написать на эту тему книгу. Ведь сама жизнь — чертовски банальна… Послушай, Эд, как идет съемка? Я бы хотел, чтобы ты снял Рокси в жилых кварталах туземцев, предположим, когда она будет ласкать священную корову или что-то в этом роде.

По этим вопросам бесполезно спорить с Дэном: он был, конечно, прав, а я неправа. Мы проделали несколько тысяч миль, чтобы делать дело. И так как за все это платила не я, то и критиковать было не мне. Поэтому я ласкала корову, и позировала на ступеньках буддийского храма, и делала вид, что карабкаюсь по нему, в то время, как Эд Нордж снимал меня в разных ракурсах. К тому времени сборщики сока начали возвращаться из каучуконосных рощ, и фабрика приступила к работе. В течение утра температура неуклонно поднималась, и к этому часу, по моей оценке, превысила сто градусов[4]. Это заставляло меня с вожделением думать о ванне в нашем бунгало. Но Дэн был неутомим.

Мы с большим вниманием ознакомились с полным циклом производства латекса, начиная с выгрузки сока огромными ведрами из грузовика, коагуляции, прессования и резки и кончая транспортировкой уже готовой продукции, разложенной на специальных рамах, в сушильню для окончательной сушки и хранения.

Мне приходилось смотреть на каучук с различным выражением лица, и после того, как я отработала каждое по несколько раз, была готова к тому, что меня саму сейчас положат на решетку и высушат. Когда в конце концов я увидела приближающегося Луэлина Керка, какое-то необычайное чувство облегчения охватило меня. Его одежда в общем-то мало отличалась от нашей, но он совершенно непонятным образом органично вписывался в окружающий пейзаж. В руках у него был «стен», на поясе висели две гранаты.