Герцог поморщился и проговорил:

— Вы прекрасно знаете, что ваш дед — словно одержимый. Он стремится приобрести как можно больше земли.

— Да, я знаю, — кивнул виконт. — Похоже, он думает, что на новых землях богатые залежи угля. И якобы именно поэтому та земля представляет большую ценность, которую он продает под фермы. Но я не понимаю, почему он так решил. А вы что об этом думаете?

Мерион пожал плечами:

— Я ничего об этом не думаю. Меня ваши проблемы не интересуют.

— Полагаю, вы сами должны разгадать эту загадку. Я как раз и собираюсь этим заняться, ваша светлость. — Лорд Уильям приподнялся на цыпочки и заглянул герцогу в глаза. — Я говорю с вами об этом по одной лишь причине… Ведь когда-либо все состояние деда должен унаследовать мой отец, а потом и я. Вы меня понимаете, ваша светлость?

— Да, разумеется. Но если вас все это так беспокоит, то вы должны задать себе вопрос, насколько ответственно ведет себя ваш дед. Вы уверены, что он действительно осознает, каковы могут быть последствия его действий?

— Вы намекаете на то, что он не в своем уме?

— Видите ли, лорд Уильям, два года назад ваш дед упал в палате лордов. Потом было сказано, что он просто потерял сознание. Но он так и не вернулся, чтобы занять свое законное место в палате. Согласитесь, что это довольно странно для человека, столь живо интересующегося земельной собственностью. — Приблизившись к своей карете, герцог добавил: — И еще раз повторяю, лорд Уильям, я всего лишь ищу справедливости.

— Мы все жаждем справедливости и законности. Только понимаем это каждый по-своему. Но я ценю вашу откровенность, милорд. И надеюсь, что вы оцените мою.

Мерион кивнул и решил, что разговор окончен. Но лорд Уильям так не считал.

— Милорд, вчера вечером вы познакомились с синьорой Верано, не так ли?

Мерион замер на мгновение, потом пристально посмотрел на виконта.

— Вы так полагаете, лорд Уильям?

— Почти уверен. Потому что она расспрашивала меня про вас.

— Но если бы мы познакомились, то ей незачем было бы расспрашивать, не так ли? — Значит, лорд Уильям знал о его встрече с синьорой Верано… а то, что заговорил об этом не сразу, должно быть, имело какое-то значение… — Вы с ней друзья, виконт?

— Да, милорд, друзья. — Лорд Уильям как-то странно улыбнулся и добавил: — Мы с ней очень хорошо знакомы. — Приподнявшись на цыпочки, он заглянул собеседнику в глаза и еще шире улыбнулся.

Мерион нахмурился; ему ужасно хотелось стереть эту улыбку пощечиной с его лица.

— И давно вы с ней знакомы?

Этот вопрос, казалось, озадачил виконта.

— Давно ли знакомы?.. — переспросил он. — Ну, милорд, кто же помнит о таких вещах? Неужели вы всегда помните, когда и где с кем-нибудь познакомились?

— Если бы такая красивая и талантливая женщина оказалась в кругу моих друзей, я бы непременно ее запомнил. Так давно вы с ней знакомы?

Лорд Уильям, казалось, о чем-то задумался. И вдруг заявил:

— Знаете, милорд, я ведь играю на скрипке. Конечно, не очень-то хорошо, но все же… И после окончания войны я поехал в Италию, чтобы послушать игру прославленного Эдуардо Верано. Мы много времени проводили вместе. Я смело могу сказать, что шесть месяцев, проведенные в Италии с Еленой и Эдуардо, были самыми счастливыми в моей жизни. Думаю, сегодня вечером я снова увижу синьору Верано. — Лорд Уильям немного помолчал, потом спросил: — А почему вы заинтересовались этим, ваша светлость?

На сей раз Мериону пришлось задуматься. Тщательно подбирая слова, он ответил:

— Вчера вечером мы действительно поговорили с синьорой Верано. Но если вы попытаетесь в личных целях использовать эту мою беседу с ней, то я не буду делать различия между вами и вашим дедом. — Резко развернувшись, не дожидаясь ответа, герцог поднялся по ступенькам в карету, захлопнул за собой дверцу и стуком дал понять кучеру, что пора трогать.

Оставшаяся часть дня прошла словно в тумане. И конечно же, герцог ужасно злился, главным образом — на самого себя, злился из-за того, что позволил себе вспылить. Кроме того, ему следовало быть умнее и осмотрительнее и не говорить ничего такого, что могло бы дать пищу для сплетен. Более того, и в разговоре с синьорой Верано он не должен был слишком уж откровенничать. А впрочем… Если эта женщина действовала по указанию его врага, то она, конечно же, могла сочинить любую историю. Значит, ему следовало как можно быстрее встретиться с синьорой Верано и удостовериться в ее скромности.

Мерион поручил своему секретарю порыться в стопке приглашений, громоздившихся на его письменном столе. Вскоре выяснилось, что у Елены Верано скорее всего не было выступлений этим вечером. Но если так… «А почему бы не навестить ее? — неожиданно подумал Мерион. — Конечно, не очень-то удобно, но ситуация не терпит промедления».

— Что за дивный ужин, миледи.

Собирался дождь, и Елена поплотнее запахнула на себе плащ. Затем осмотрелась в поисках своей кареты.

— Да, вы правы, синьора Верано, — с улыбкой ответила леди Маргарет. Она повернулась к виконту. — Искренне благодарю вас, лорд Уильям, за то, что провели этот вечер с нами.

Тут послышалось громыхание каретных колес, и Елена принялась натягивать перчатки. Взглянув на леди Маргарет, она сказала:

— Пожалуйста передайте мистеру Деборе, что было очень приятно снова увидеть скрипку Верано. Надеюсь, ему доставляет удовольствие играть на ней.

— О, Дебора на ней с величайшим удовольствием сыграет! — закивала леди Маргарет. — Да-да, с величайшим!..

— Это довольно ценный инструмент, — заметил лорд Уильям, взяв Елену за руку.

Она молча кивнула и взглянула на остановившуюся перед ними карету. Ее кучер, обличая англичан, разразился гневной тирадой по-итальянски.

— Успокойся, малый, — отозвался Уильям на языке кучера. — Иначе они скажут, что у итальянцев манеры не лучше. — Попрощавшись с хозяйкой, он усадил Елену в экипаж, потом вдруг спросил: — А может, лучше я буду править?

— Si! Si![3]— откликнулся кучер. — Так действительно будет лучше. Ведь маленький лорд был в Италии, поэтому знает, как надо править экипажем. И он говорит по-английски. Поэтому может крикнуть медлительным англичанам, чтобы освободили проезд и уступили дорогу тому, кто умеет держать в руках вожжи.

Елена дала свое согласие после того, как Уильям с улыбкой пообещал, что будет соперником всех остальных английских кучеров. Устроившись на мягких подушках, она вздохнула с облегчением и прошептала:

— Наконец осталась в одиночестве.

Обед был довольно приятным, а все гости оказались любителями музыки. Но ей несколько часов пришлось выслушивать хвалы в адрес Эдварда и истории о его эксцентричности, и эти разговоры вызвали тягостные воспоминания, так что в конце концов настроение у нее совершенно испортилось.