«Духов» было всего шесть человек, и Седой понял, что это разведка. Удивленно повертев головами, они сбились в кучу и стали совещаться, явно не решаясь идти в глубь изрытой воронками позиции. Один из них поговорил по рации, и все мгновенно рухнули в снег, расползаясь в поисках укрытий.

И почти сразу пошла основная волна боевиков. «Духи» перемещались грамотно, согнувшись в три погибели, охватывая полукольцом всю поляну.

Седой взглядом выискивал амира, но тот оказался хитрой лисой и вышел из лесу в числе последних, прикрытый тройкой телохранителей. Седой решил снять его и охрану бесшумно, чтобы боевики не сразу сообразили, что остались без командования. Он снял со спины ВСС и, выбрав момент, сделал четыре точных выстрела, свалив команду амира. И только потом, взяв в руки трофейный «АК», открыл огонь, подавая этим общий сигнал.

Застучали автоматы и пулеметы разведчиков, и «духи» заметались по позиции, выискивая воронки и падая в них. Но мины выбивают неглубокие круглые воронки, и, если их не углубить, то проку от таких укрытий мало. «Духи» это поняли сразу, теряя людей, но команды идти вперед не было, и они пошли без команды, понимая, что в этом – спасение.

Но прицельная стрельба с закрытых позиций разведчиков снова бросила их на землю.

Батон выбрал хорошую позицию, и Седой держал в поле зрения всю поляну, контролируя ход боя. Вдруг сильный удар по большому пальцу правой руки выбил из его рук автомат. Горячая кровь брызнула ему в лицо, попав в глаза. Он сполз в окоп и отстегнул с пояса флягу. Промыв глаза, увидел, что прямо в сустав пальца рваными зазубренными краями врубилась томпаковая оболочка пули. Лоскуты кожи, срезанные острым, как бритва, томпаком, свисали вокруг раны. Он сунул палец в снег, чтобы обезболить его холодом, подержал там пару минут, зажал томпак зубами и резко дернул. Снова в лицо хлестнула кровь. Он не стал утираться, а достал из разгрузки бинт и плотно наложил его на рану, примотав палец к кисти, чтобы обездвижить его. Взяв в руки автомат, залитый кровью, понял, что произошло: пуля калибра 7,62, явно выпущенная снайпером, потому что прилетела сверху вниз, ушла чуть левее и, вместо его головы попав в крышку ствольной коробки, уткнулась в затвор, «раздевшись» от томпаковой оболочки, которая вонзилась в его палец.

– Макосей, – вызвал он снайпера. – Где-то на дереве сидит снайпер «духов». Он чудом не попал мне в голову. Найди и убери его!

– Понял, командир! – ответил Макосей. – Работаю!

Седой отбросил не нужный теперь автомат и взял ВСС, пристраиваясь к стрельбе из амбразуры с левой руки. Но как только он положил винтовку на обрез амбразуры, страшный удар в правое плечо отбросил его от амбразуры, развернув тело на девяносто градусов. Руку сразу «отсушило», и она повисла плетью. Боль начала медленно разливаться по всему телу, стреляя в шею, в спину, в затылок. А потом стала такой пронзительной, что казалось, разорвет его на куски. Она скручивала его, как бересту в пламени, дробила кости руки, вытягивала жилы…

– Батон! – тихо позвал Седой радиста, и сам не услышал своего голоса. – Батон!

Но Батон услышал и, увидев состояние командира, змеей скользнул к нему в окоп.

– Ни хрена себе! – только и смог вымолвить радист, увидев залитый кровью правый бок Седого. – Я сейчас вызову Серегу Маленького!

– Подожди, у меня в левом кармане на рукаве коробка с промедолом. Ширни мне два тюбика в правое бедро.

Батон сделал инъекции и уполз в свой окоп, вызывать их нештатного фельдшера. Серега, как мог, обработал рану и, покачав головой, уполз к другим раненым.

Скоро Седому стало легче, и он зашевелился в окопе, укладывая поудобнее свое большое тело.

– Макосей, б…дь, убери снайпера!

– Командир, я не вижу его! Он бьет откуда-то из кроны дерева, и заснеженные ветки скрывают его.

– Я вижу! – вдруг отозвался из своего окопа Сыч. – Но только ногу до колена, все остальное скрывает ствол дерева. Он сидит на ветке.

– Ну, так всади ему пару-тройку пуль в колено, и он больше не сможет стрелять! – сказал Седой.

– Сейчас попробую! – отозвался Сыч, шевеля стволом винтовки.

Он выстрелил подряд три раза и откатился от амбразуры, которая тут же брызнула осколками камней.

– Один раз попал точно! – крикнул он.

– Нужно наверняка! – тихо проговорил Седой. – Одно попадание может быть касательным. Макосей!

– Нет, командир, с моей позиции его не видно!

– Сыч, снайпера нужно добить! – повысил голос командир.

Сыч вернулся к амбразуре и удивленно произнес:

– Он теперь вроде как висит. Наверное, привязался к дереву. Нога в крови.

– Стреляй еще в колено!

Сыч стрелял и видел, как дергается нога снайпера от попаданий, а его тело, укрытое стволом, продолжало висеть…

Бой постепенно свелся к перестрелке, а сумерки уже начали наползать на верхушки сопок. Оставлять «духов» здесь, на позиции, было нельзя: ночью к ним могло подойти подкрепление.

– Всем группам! – приказал Седой. – Приготовить гранаты… огонь!

Вдоль позиции разведчиков дружно защелкали запалы, и поляна накрылась густой шапкой разрывов. Уцелевшие «духи» рванули на тропу, успев прихватить нескольких раненых.

– Батон, связь с командующим операцией!.. Нужно немедленно выбить «духов» с позиций на гребне и открыть проход. – Седой старался говорить погромче, прижимая микрофон к губам, но это ему плохо удавалось. – Мы не сможем уйти, пока нас не сменят роты пехоты. Этот плацдарм сейчас спокойно можно занять без потерь и с него развивать наступление в глубь урочища.

– Я тебя понял, Каскад! – ответил командующий. – У нас все готово. Ждите! С тобой-то что, Егор?

– Живой, – коротко ответил Седой.

Через десять минут на гребнях, на которых укрепились «духи», земля и камень вздыбились к небу. Артиллерия работала полчаса. А еще через час, уже в полной темноте, по позициям пошли мотострелки, занимая укрепления боевиков и уходя дальше к высотам.

Седой то ли задремал, то ли на короткое время выпал из сознания… Очнулся он, услышав молодой голос:

– Парни, где тут у вас командир?

Седой открыл глаза и, с трудом приходя в себя, спросил:

– Вы – кто?

– Командир роты капитан Марков. Приказано заменить вас на позиции. Да, с нами еще санитары, носилки. Раненых ваших эвакуируем. И «двухсотых», – почему-то виновато добавил он.

– Капитан, пройди со Стасом, – Седой попытался приподняться, но его выстегнуло дикой болью, и он снова упал, тихо застонав. Голос его враз осип. – Капитан, пройди по позиции, Стас тебе все покажет. Ночью «духи» могут полезть, поэтому тропу и лес около тропы заблокируйте наглухо. Обставьте растяжками под снегом. Их здесь, как муравьев.

– Понял! Сделаем! – Капитан еще не растерял молодой задор. – Товарищ… – он замялся, не зная, как обратиться к Седому. «Командир!» – подсказал Стас. – Товарищ командир! С нами батальонный врач. Разрешите ему осмотреть вашу рану.