по холму, к той вишневой роще. В этом лесу была широкая аллея, ведущая вверх, и кое-где редко встречались деревянные лавки. Я остановился у одной из лавок, которая была уже почти на самом верху, и вспомнил одну госпожу, с которой прятался здесь несколько лет назад. Мы были вынуждены скрываться, потому что ее муж имел очень высокий чин и очень хорошую репутацию. Она так дорожила своим мужем, что не хотела портить его репутацию и поэтому виделась со мной на этой самой лавке. Смешно было, весело.

На холме я встретил какую-то толпу, судя по глазам людей, они меня знали. Только вот я их не знал. Мы любезно поздоровались друг с другом, и я поспешил удалиться. Мне стали противны эти люди одним своим присутствием, из-за них я не смог побыть наедине с местом дуэли. Пришлось спуститься с холма. Я отправился к Вицеру.

У Вицера дома, к моему удивлению, не было гостей. Такое редко бывает, чтоб у него не было никого. Бывали дни, когда Вицер сам отсутствовал дома, а гости у него находились. Интересный дом. Я зашел к нему в кабинет без стука, он внимательно, щурясь, глядел в какие-то бумажки.

– Здравствуйте, доктор! – сказал я громко.

– Ой, Господи! – испугался бедный старик.

– Да нет, Вицер, это всего лишь я.

– Здравствуй, здравствуй, Гриша. Ну зачем так пугать? – произнес он разочарованно.

– Прошу прощения, если напугал, я вовсе не хотел. – На самом деле, так я и хотел.

– Ладно. Какими судьбами, Григорий Павлович?

– Нам с тобой нужно провести серьезную беседу. Ты ведь не занят?

– Что сталось? Не занят, пока что. Рассказывай.

– Я все узнал о смерти моей матери.

– Все-таки Павел рассказал, решился, – задумался он вдруг.

– Да, решился. Дело немного в другом.

– В чем же?

– Отец напился в тот день и что-то сказал еще.

– Что он сказал?

– Моя мать в последние дни жизни стала видеть какие-то ужасные сновидения. Будто за ней по пятам ходила какая-то тень.

– К чему ты клонишь, Григорий? У всех бывают странные сны?

– Проблема в том, что я тоже вижу эти сны в последние дни, и у меня не пропадает ощущение того, что грядет что-то большое и ужасное.

– Хм, Гриша, это на самом деле интересно. И ты думаешь, что это как-то связано со сновидениями твоей мамы? – Вицер серьезно задумался, откинувшись на стуле.

– Да, именно так.

– Ну что ж, я не припоминаю ни одного такого случая. За что ты в итоге сейчас беспокоишься?

– В первую очередь, я хочу разобраться в том, как это связано? А еще мне не нравится это чувство, которое пытается до меня добраться.

– Я могу посоветовать тебе только одно: поменьше нервничай и перестань придавать смысл всяким совпадениям и сновидениям, – рекомендовал он так, будто это все пустяк.

– Слушай сюда, Вицер, я не за советами пришел, а за ответами. Ты прекрасно понимаешь, что мне нужно знать, – продолжал стоять на своем я.

– Что за тон, молодой человек?

– Вы меня здесь за дурачка не держите. Ты смотрел состав лекарства, которые врач Грылева давал моей маме, чем ее поили?

– Да ничем ее не поили, остуди свой пыл.

– Ты осматривал мою руку, что ты нашел там? Говори, что со мной?! – Я был в гневе.

– Все будет хорошо, идешь на поправку. Не напрягайся только. Скоро будешь здоров.

– Отвечай на вопрос. Что со мной? Что было с моей матерью? Говори, Вицер, ради собственного блага, говори! – Я подскочил и стукнул кулаком по столу.

Вицер дернулся из-за моего крика.

– Сядь. Что ты лишний шум поднимаешь? – Заговорил он серьезно. Мне понравился этот тон.

– Говори мне всю правду, Вицер.

– Я сказал тебе, сядь на место.

Я молча сел, стараясь перехватить взгляд его потупившихся в пол глаз.

– Я знаю ответ на каждый из твоих вопросов. Но я пообещал одному человеку сказать тебе все через какое-то время.

– Что это значит?! – Снова взбесился я.

– Успокойся и слушай.

– Говори.

– Услышь меня, Гриша! Я не понимаю, как тебе тяжело, я не понимаю, что ты сейчас переживаешь, но пойми ты меня. Ты умный человек. Я люблю тебя, как своего сына. Я знаю, насколько ты умен, и ты сможешь понять меня.

– Что я должен понять, что? – Вскипая от нетерпения, спросил я.

– Пойми, что еще не пришло то время, когда я могу сказать тебе обо всем.

– Мне тяжело, Вицер, я не могу видеть эти сны.

– Я скажу тебе одно.

– Что?

– Твоя мать не дожила до того момента, когда должна была узнать о своих сновидениях, ты обязательно узнаешь всю правду.

– Откуда тебе знать, вдруг я тоже не доживу?

– Ну что ты такое говоришь, Гриша. И эти сновидения никак не связаны со средствами, которые прописывал врач Грылева твоей матери, с твоим ранением эти сны тоже никак не связаны.

– Ладно, Вицер, я тебе верю.

– Я рад тому, что ты меня понял.

Мы разошлись на доброй ноте, но я был немного зол, не на Вицера, на что-то другое. Я медленно поехал домой, погрузившись в себя. Я не мог понять, что происходит. Что-то надвигалось на меня, словно буря. И эта буря была лишь в моей голове. Помимо того, что происходит у меня в голове, много чего происходит и вокруг меня. То положение, в которое я попал сейчас, закрутившись с Двинскими, ситуация с Грылевым и Бурской, – все это было очень тяжело, но я чувствовал оживление, будто я пробудился ото сна. Внезапно я вспомнил, что сегодня мне нужно к графу Яснову, и погнал своего вороного домой.

Домой я вернулся поздно, уже смеркалось. Нарядившись, я отправился на бал в повозке, вместе с отцом. Всю дорогу я замечал, что он какой-то нервный, будто у него внутри что-то трепетало.

– Папа, – решил я прервать тишину. – Я сегодня посещал Вицера.

– Да? Хорошо, как он поживает?

– Все так же, сидит за какими-то бумажками. Но я удивился одному.

– Чему же?

– У него дома не было гостей. Никто не пил, никто не спал посреди залы.

– Ого! – отец засмеялся. – Дом Вицера перестает быть домом Вицера.

– Да уж, но я думаю, что это из-за бала у Яснова, все готовились к нему, видимо.

– Кстати, сын, по поводу бала. Мне хочется с тобой кое-чем поделиться. Не могу держать в себе.

– Конечно, отец, я слушаю тебя.

– Недавно мне попала в сердце одна дама, словной пулей прострелила грудь, не могу забыть ее вид. Мне стыдно за это, потому что только вчера я говорил тебе о твоей матери, а