Но это было два стакана вина назад, и все оказалось не так легко. Она не хотела ничего слышать о Майкле. Они разведены, разделены законом и собственным выбором. И в отличие от многих разведенных пар не разговаривали с той минуты, когда вышли из адвокатского офиса. В тот момент она радовалась, что избавилась от него, и молча подписала все бумаги. Боль и гнев сменились чем-то вроде апатии, возникшей из-за мучительного осознания того, что она совсем не знала мужа. После этого ни он, ни она не звонили и не писали друг другу. Сара больше не общалась с его родными и друзьями, Майкл не проявлял интереса к ее окружению. Словно они вообще никогда не были женаты. По крайней мере именно это она и твердила себе.

Теперь он снова женится.

Это не должно было ее волновать. Какая, в конце концов, разница? Неприятнее всего, что ее расстроило сообщение о его женитьбе, а не сам факт женитьбы. Она точно знала, что Майкл снова женится. Он сам ей сказал.

Впервые в жизни она действительно кого-то ненавидела.

Но истинная ненависть, та, от которой все переворачивается в желудке, невозможна без эмоциональной связи. Сара бы и вполовину не ненавидела Майкла так, как сейчас, если бы прежде не любила его. Возможно, она наивно воображала, что они проживут жизнь вместе. Они же дали обеты в церкви. Обещали вечно любить друг друга. В семье Сары до сих пор никогда не случалось разводов. Ее родители были женаты почти тридцать пять лет. Бабушки и дедушки – почти шестьдесят. Даже когда в молодой семье возникли проблемы, Сара верила, что они с Майклом последуют по стопам старших. Но когда он предпочел встать на сторону своей семьи, она почувствовала себя совершенно уничтоженной.

Но Сара не расстраивалась бы сейчас так сильно, если бы действительно забыла его…

Сара допила стакан и поднялась, не желая мириться с этим фактом. Отказываясь верить.

Она забыла Майкла. Если бы он приполз на коленях, моля о прощении, она не приняла бы его. Никакие слова, никакие уговоры не заставили бы ее снова его полюбить. Он может жениться на ком хочет, черт побери. Ей все равно.

Выйдя на кухню, она налила себе третий стакан вина.

Майкл снова женится…

Слезы невольно выступили на глазах Сары. Она не желала больше плакать, но прежние мечты умирают трудно. Она поставила стакан, стараясь взять себя в руки, но сделала это так неловко, что стакан упал в раковину и разбился. Сара бросилась собирать осколки, поранила палец и тупо уставилась на струйку крови. Достойное завершение ужасного дня…

Она резко выдохнула и прижала тыльную сторону ладони к глазам, уговаривая себя не плакать.

– Уверена, что все в порядке?

Народу было столько, что Сара с трудом разобрала слова матери, словно та стояла на другом конце улицы.

– В третий раз повторяю, мама: все прекрасно.

Морин осторожно отвела от лица дочери прядь волос.

– Просто выглядишь какой-то бледной, словно заболеваешь.

– Немного устала, только и всего. Работала допоздна.

Хотя ей не нравилось лгать матери, все же не стоит рассказывать о вчерашней бутылке вина. Мать вообще не понимала, почему люди, особенно женщины, пьют. Если бы Сара объяснила, что к тому же пила в одиночестве, мать разволновалась бы и засыпала ее вопросами, на которые у Сары не было настроения отвечать.

Суббота выдалась погожей, и в центре города яблоку негде было упасть – Праздник цветов был в полном разгаре, и Морин хотела провести день, бродя между лотками и антикварными лавками на Мидл-стрит. Поскольку Ларри жаждал смотреть футбольный матч между командами штатов Северная Каролина и Мичиган, Сара предложила составить матери компанию. В конце концов, нужно же немного отвлечься.

И она действительно отвлеклась бы, если бы не разрывавшая виски боль, которую не мог унять даже аспирин. Пока они разговаривали, Сара изучала старую, но хорошо отреставрированную раму для картины. Правда, не настолько хорошо, чтобы оправдать непомерную цену.

– В пятницу? – уточнила мать.

– Я все откладывала на конец недели, поэтому накопилась куча работы.

Мать наклонилась ближе, делая вид, что восхищается рамой.

– Ты всю ночь была дома?

– Конечно. А что?

– Я несколько раз звонила, но ты не брала трубку.

– Я его отключила.

– А я думала, ты с кем-то проводишь время.

– С кем?!

Морин пожала плечами:

– Не знаю. С кем-нибудь.

Сара посмотрела на мать поверх темных очков.

– Мама, давай не будем снова начинать.

– Я ничего не начинаю, – сразу стала оправдываться мать и, понизив голос, продолжила: – Просто решила, что у тебя свидание. Раньше ты часто встречалась с молодыми людьми…

Мало того что Морин просто истекала сочувствием, так еще гениально играла роль терзаемой сознанием собственной вины родительницы. Было время, когда Сара в этом нуждалась: немного жалости еще никому не помешало, – но сейчас не тот случай.

Нахмурившись, она положила раму на место. Владелица, пожилая женщина, сидевшая под большим зонтиком, вскинула брови, явно наслаждаясь этой сценой. Сара нахмурилась еще сильнее и отошла. Морин последовала за ней.

– В чем дело? – спросила она таким тоном, что Сара остановилась и круто развернулась.

– Ни в чем. Просто я не в настроении слышать, как сильно ты обо мне беспокоишься. Иногда это надоедает.

Морин приоткрыла рот, но не произнесла ни слова. При виде обиженного лица матери Сара пожалела о резких словах, но что теперь поделать?

– Послушай, мама, прости. Мне не стоило на тебе срываться.

Морин крепко сжала руку дочери.

– Что происходит, Сара? Хоть на этот раз скажи правду. Я слишком хорошо тебя знаю. Что-то случилось, да?

Сара отвела взгляд. Хорошо, что окружающие заняты собственными делами. Собственными разговорами.

– Майкл снова женится, – тихо сказала она.

Убедившись, что расслышала правильно, Морин медленно, но крепко обняла дочь.

– О, Сара… мне так жаль… – прошептала она.

Да и что еще она могла сказать?

Вскоре они уже сидели на парковой скамье с видом на прибрежную полосу, подальше от улицы, где все еще веселились люди. Они ушли не сговариваясь. Просто гуляли, пока не устали, а потом нашли, где посидеть.

И долго-долго говорили – вернее, говорила Сара. Морин в основном слушала, не в силах скрыть тревогу. Глаза ее то и дело наполнялись слезами. Она непрерывно стискивала руку дочери.

– О, это сущий кошмар, – повторила она уже в сотый раз. – Какой ужасный день.

– Я тоже так решила.

– Ну… тебе будет легче, если я посоветую найти во всем этом и светлую сторону?