власть имущие ошибаются куда чаще, чем хотелось бы, но далеко немногие могут это признать. В этом плане, наличие совести у наследника престола, с одной стороны, радовало, а с другой, печалило. По опыту прошлой жизни я понял, что чаще выживали те государства, у руля которых находились беспринципные сволочи. Век благородных правителей был недолог.

Мощная дубовая дверь кабинета распахнулась и с силой впечаталась в стену.

— Найди его! Из-под земли достань! У него осталось двенадцать часов! — рявкнул наследник престола и вылетел из приёмной.

В дверях появился Данила Андреевич с выражением лица мрачнее тучи.

— Найди его, найди его! Как я его найду, если он как сквозь землю провалился? Сам же он не придёт, если до этого месяц шифровался! — бормотал Орлов, собираясь закрывать дверь. — Марфа, не пускать ко мне никого.

Молоденькая девушка-секретарь не побоялась обратить на себя внимание начальника:

— Ваше сиятельство, но к вам Виноградов Гаврила Петрович на приём, — она замялась, сверяясь с формуляром, полученным от дамы «Орлиное гнездо», — как раз по вопросу информации о бароне Комарине.

Голос её становился всё тише, а сама она как будто уменьшилась в росте. До секретаря дошло, что она не только посмела возразить начальству, но и подслушала весьма конфиденциальный разговор с престолонаследником.

— А тебе-то что неймётся постоянно? Чуть где какой переполох, ты тут как тут! Тебя впору уже к вестникам несчастий причислять, — бурчал больше от усталости Орлов. — Пойдём, информатор! Лучше бы тебе, действительно, знать, где он находится, ибо здесь уже стоит вопрос о жизни и смерти.

Я прошёл в кабинет следом за министром обороны. Большое помещение с окнами в пол, массивным деревянным столом у одной стены и несколькими картами, больше напоминающими проекции, у другой стены.

Данила Андреевич расстегнул несколько пуговиц на горле сорочки и отправился к бару. За окном смеркалось, а потому его желание выпить чего-нибудь уже не выглядело чем-то необычным, особенно с учётом предыдущего разговора. Но министр меня удивил. Он приложился к горлышку кувшина с обычной водой, да так, что тонкие ручейки стекали по губам на сорочку и китель. Опустошив кувшин минимум на треть, Орлов присел в кресло, рукой указывая на стул напротив.

— Рассказывай!

— Включите какой-то артефакт от прослушки, а то после вашей ссоры с наследником толщина стен вашего кабинета вызывает сомнения, — вежливо попросил я, усаживаясь на предложенное место. Дождавшись, когда министр активирует красную пирамидку на столе, очень напоминавшую мне уже виденную ранее в больнице, я начал свой рассказ:

— Я — Комарин Михаил Юрьевич, находясь в здравом уме и доброй памяти под даром иллюзии, прошу предоставить мне для временного оказания услуг двух магов ментального дара для проверки кандидатов на режимные объекты.

— Чем докажешь, что ты — Комарин? И как ты вообще ментала и ментатора прошёл? Они же должны были выявить подделку личности, — с подозрением уточнил министр.

Я пересказал ему наш разговор в больнице, благо, что на память никогда не жаловался. Ну и в конце добавил:

— Подделка личности уровня «Бог» да плюс клятвы о неразглашении военные, родовые и божественные. Ваши маги просто не смогли перелезть через этот забор из клятв.

Орлов сверлил меня взглядом с минуту, но всё же сдался. Видимо, светящийся белым светом перстень подтвердил столь невероятную истину. Дальше началась посыпание головы пеплом. Министр обороны говорил долго, обстоятельно, по-военному излагая факты, из которых выходило, что мне пи***.

— Данила Андреевич, я сейчас правильно понимаю, что вы, мало того, что крысу под носом проворонили и отправили врага в моё имение на рекогносцировку, так ещё и скрыли свои министерские грешки, что привело к объявлению моему едва живому роду войны? — говорил я это всё предельно спокойно. Злости не было, ненависти тоже. Скорее, ощущение надвигающегося кровавого безумия. — Ах да, и я не могу опровергнуть обвинения, предъявив живого наследника Крысина и доказательства самозащиты от его племянника при попытке моего убийства, потому что было « дано слово императорской крови, а оно нерушимо»?

— Верно, — подтвердил Орлов, всё ещё выдерживая мой взгляд.

— И поправьте меня, если неправильно понимаю, — я принялся загибать пальцы, — официальная война родов не предполагает вмешательство императора или других ведомств — это раз. Вы нам выдачу оснащения со складов резерва остановили?

— Не должны были, — после минутного раздумья ответил Данила Андреевич, — разведшкола ведомственная, вне зависимости на землях какого рода находится.

— Поздновато вы об этом вспомнили, — прокомментировал я реальную ситуацию. — Теперь второе. В результате проигравший род теряет имущество, указанное в вире, либо его эквивалент — это либо я все земли Крысиным, либо они мне свои?

— Поскольку точной площади болот не было указано в документах, эта трактовка наиболее вероятная, — Орлов, наконец, отвёл взгляд.

— И то есть никого не смутило, что мои земли раз в десять больше, чем его? — я был удивлён, поражён и раздосадован, но на ум приходили исключительно нецензурные аналоги.

— Это упустили из виду.

— Эти ваши члены комиссии при Канцелярии императора не о***ли ли часом? — я уже в открытую смеялся над абсурдностью ситуации.

— Михаил, не кипятись, — попробовал было успокоить меня Орлов, вот только я не нервничал ни капли.

— Фамилии подскажите голосовавших за войну или самому узнавать?

— Там было равенство, и решение принял наследник престола, — рявкнул Данила Андреевич, — ему тоже мстить пойдёшь?

— К компетенции наследника у меня тоже вопросы есть, знаете ли! — рявкнул я в ответ. — Если сюзерен не держит клятву в отношении вассала, то вассал может считать себя свободным от клятвы служения!

— Михаил, остановись! Это измена!

— Да ладно? — я откинулся на спинку стула, с улыбкой рассматривая взмокшего Орлова. — То есть забыть о существовании вассального рода, защищавшего червоточину в другой мир, полный ужасных тварей, и дать фактическое разрешение окончательно нас вырезать под корень — это не измена? Прикрывать собственную задницу от внутреннего расследования вместо того, чтобы отдать под имперский суд убийцу, интригана и изменника — это не предательство? И, наконец, зажать меня в рамки древнего закона, по которому я даже к дружественному роду не могу обратиться с просьбой о помощи, а времени собирать наёмников просто не остаётся — это не измена? — я встал и сверху вниз посмотрел на министра, — вы лично, министерство обороны и престолонаследник со всей императорской семейкой постоите в сторонке, пока нас будут рвать на куски. И это вам я должен служить?

— Меня настоятельно просили дать тебе вкусить крови, — словно последнее оправдание пробормотал Орлов.

— Крови? Мне? — я оскалился, чуть наклоняясь к Орлову, дабы встретиться с ним взглядом, — прольются реки крови, в которых Крысин и весь его род захлебнётся! И если хоть кто-то посмеет мне сказать, что я не в своём праве, реки с лёгкостью поменяют своё русло.

* * *

Её Императорское Высочество Мария Петровна Кречет самым натуральным образом сбежала из Кремля. Ближе к полуночи, когда верная охрана осталась за пределами её покоев, принцесса в одиночку отправилась к подруге. От особняка Подорожниковых в Санкт-Петербурге её отделяло шесть свитков переноса. Когда-то отец приказал иметь запас свитков с этими координатами для непредвиденных обстоятельств. Имелось в виду, конечно, внезапное ухудшение здоровья кого-либо из наследников, но отстаивание чести семьи Мария считала не менее важным поводом.

Сюрпризы начались при перенесении напрямую в апартаменты Светланы. Повезло, что императорские отпрыски были внесены в качестве исключения в защиту поместья, иначе Марию просто бы изничтожило защитным полем. Подорожниковы оказались в осадном положении.

— Кто-нибудь объяснит мне, что, во имя Кречета, происходит? — произнесла Мария, врываясь в покои подруги, но та оказалась не одна. В комнате находился ребёнок лет восьми, удивительно похожий на Светлану, и смутно знакомая азиатка. Кажется, Мария видела её портрет, когда собирала картотеку на род Инари. Вот только что здесь могла забыть одна из носительниц нипонской императорской крови?

— Ваше Императорское Высочество, — вскочила на ноги Света, до того мирно сидевшая на постели в обнимку с ребёнком и белым пушистым котёнком. — Что вы здесь делаете?

— Воздухом подышать вышла! — не удержалась от колкости Мария, глядя в ошарашенное лицо