про то, что мы хотим делать, к нам присоединились и девчонки. Ну, а глядя на то, как слабый пол таскает мох, не выдержали и сомневающиеся ребята. В дело благоустройства временного жилья вписались почти все. Двое из нашего барака не стали помогать. Я думаю, что не стоит указывать — кто именно отлынивал от работы.

Дружно взявшись за дело, мы к вечеру забили щели ядерной смесью из глины, мха и опилок. Да, пришлось ещё пару раз потревожить мужчину с красным носом, но мне показалось, что он был рад отдать все опилки, лишь бы угодить «секретарю парткома».

Когда уже заканчивали, то к баракам подъехал замызганный «УАЗик». Из него вышел мужчина с седыми волосами. Минуты две наблюдал за нашей работой, а потом покачал головой и обратился к Тамаре, так как она стояла ближе всего:

— Это кто дал указание? Вроде как ваше руководство должно только завтра подъехать.

— А это мы сами, — ответила Тамара. — Условия не понравились, вот и решили исправить.

— Толково, — кивнул он. — Неужто сами решили?

— Ну, с подачи Михаила, это он предложил.

— Что за Михаил? — спросил мужчин.

— А вон он, — показала Тамара и крикнула мне: — Миш, подойди, тут с тобой познакомиться хотят.

Я неторопливо подошел:

— Добрый вечер, Михаил!

— Здравствуйте, Сергей Степанович, — мужчина пожал протянутую руку. — Местный председатель. Смотрю, ремонтируете сарайки…

— Ремонтируем, — кивнул я в ответ. — Приводим здание в более-менее нормальный вид.

— Да, не успели подлатать, наш промах, — кивнул председатель. — Сами понимаете — постоянно в поле, постоянно в работе.

— Не понимаю, — покачал я головой. — Вы же людей принимаете. Людей, а не животных. Или вы своих гостей тоже в стойло загоняете?

Надо было видеть, как вздыбились усы у Сергея Степановича. Он моментально покраснел, а потом с еле сдерживаемым недовольством проговорил:

— Я же сказал, что у нас все на работе. Вы сами завтра убедитесь, что работы невпроворот. Да и не гостевать вас государство направило, а помогать с уборкой урожая!

— Не повышайте голос, уважаемый Сергей Степанович, — ответил я спокойно. — С работой мы поможем, но и вы в ответ помогите нам с питанием и размещением. Все ваши действия будут отражены в отчете, поданном нашему ректорату. Так что в ваших же интересах в следующем году снова обрести помощников в лице добровольческих студенческих отрядов.

— Посмотрим, — хмыкнул в ответ председатель. — А то говорить-то вы все мастера, а вот как до дела доходит…

— Убили! — раздался издалека истошный женский крик. — Убили-и-и!!!

Глава 9

Какой ещё крик может привлечь большее внимание? Может, только "Пожар!!! Пожар!!!"

От такого крика внимание приковывается к кричащему само собой. И возникают разные чувства, от желания убежать и спрятаться до желания тут же кинуться на помощь и спасти.

К нам бежала растрепанная женщина — жена того самого мужчины, у которого днем брали опилки.

Я посмотрел на председателя колхоза — как он среагирует? Тот остался невозмутим, как скала на морском берегу. Похоже, что подобные крики были не редкостью и не таким уж большим происшествием в деревне.

— Что опять случилось, Николавна? — со вздохом произнес председатель, когда женщина поравнялась с нами.

— Сеньку убили! Вот как есть убили! — покричала женщина. — Да чего же вы стоите? Фельдшера надо!

— Прямо насмерть убили? Или ещё дрыгается? — поинтересовался председатель.

— Всё лицо разбито, еле дышит. Ой, что делается-то, что делается-а-а, — провыла Николаевна. — Да куда же участковый-то смотри-и-ит?

Председатель взглянул на меня чуть виновато, как смотрят хозяева на гостей, когда ребёнок расшалился и начал капризничать. Взгляд из серии "ну вы же понимаете…"

Я понимал, поэтому кивнул в ответ.

— Чего там, Николавна? — спросил Сергей Степанович.

— Дык это, выпивал мой с Женькой Маркотом, а потом поругались на чем свет стоит. Драка, за ножи схватились, а Маркот же вон какой здоровый… Ну и насовал моему… Всё лицо разбил, аж на стены юшка брызнула. Я пришла, так Женька вон из избы. А мой лежит и еле дышит. Ох, убили! Убили-и-и!

— Ну что, поехали. Пока до фельдшера доберемся — подохнуть может, — Сергей Степанович рявкнул на воющую женщину. — Да не ори ты! Если дышит, то и выкарабкаться может! Садись в машину!

— А мне можно с вами? — спросил я.

Вот даже сам от себя такого не ожидал. С чего бы это ляпнул? Какой мне интерес пялиться на разбитое хлебало Сеньки? Только из-за нескольких ведер с опилками?

— Садись, коль не шутишь. Знаешь чего по медицинской части? — спросил председатель.

— Приходилось штудировать книжки, да и тетка брала с собой на операции, — кивнул я на всякий случай. — Сначала готовился в мед поступать, а потом уговорили на юридический. Раны зашивал, кровь останавливал, так что могу и пригодиться.

— Поехали! — кивнул Сергей Степанович.

Я махнул рукой Андрею:

— Я скоро. Доделывайте тут без меня.

— Давай! — махнул тот в ответ.

Деревня небольшая, до нужной избы долетели быстро. По пути я успел спросить женщину:

— Семен часто пьет?

Она взглянула подозрительно — не из милиции ли я часом, а потом решила, что можно сказать и правду:

— Да бывает, — опустила глаза женщина.

— Чего «бывает»? Николавна, так уж и говори, что пьет без продыху, — буркнул председатель.

Женщина только тяжело вздохнула.

— Частенько закладывает. А как закладывает, так и руки распускает, — жестко продолжил председатель. — А она всё жалеет, выгораживает…

Женщина вздохнула ещё раз и отвернулась к окну. Специально отвернулась, чтобы мы не видели её слез.

— А торпеду вшивать не пробовали? Или лечить?

— Да кто у нас этим будет заниматься? Николаевна, что ли? Так она с утра до ночи на поле. И Сенька тоже. Вот только если она приползает и падает от усталости, то он уже на пару часов раньше готовенный приползает. Мужик-то рукастый, и по плотницкому делу шарит, вот если бы не пил ещё…

— Я слово заветное знаю, — сказал я. — Если вы дадите добро, то я ему шепну и он пить перестанет.

Насколько мне известно, в СССР ближе к концу семидесятых стали использовать гипноз для лечения алкоголизма. До этого вшивали