жизнь. Гейб закатывает глаза на мое молчание, устраивая шоу для своих друзей, потому что он, очевидно, не хочет, чтобы они знали, как сильно мой отказ причиняет ему боль. Для меня это так очевидно, но все они начинают отпускать шуточки о его дефектной Связанной, как будто я не стою здесь и не слушаю.

Гребаные свиньи.

Я крадусь прочь от них, к началу группы, и нахожу Грифона, стоящего там в тактическом снаряжении с очень старым, очень круглым мужчиной, который выглядит так, как будто он зол на мир, что он проснулся этим утром и должен иметь дело со студентами колледжа.

Я узнаю это, потому что чувствую то же самое.

Грифон окидывает меня холодным, незаинтересованным взглядом, а затем отводит взгляд, что совсем не нравится моим узам, но я отбрасываю это чувство в сторону. Вивиан проявляет ко мне гораздо больше интереса, хмурится и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты и есть та Связанная? Ты выглядишь лет на двенадцать, ты уверена, что достаточно взрослая, чтобы быть здесь?

Я скрещиваю руки на груди.

— Нет, теперь я могу уйти?

Грифон игнорирует мою дерзость и обходит меня, чтобы начать выкрикивать приказы остальным членам группы, направляя их к тренировочному курсу, который я предпочла бы, чтобы Сейдж подожгла меня, чем пройти.

Вивиан снова оглядывает меня, когда Грифон возвращается и говорит:

— Я ожидал большего. Каков твой дар? Лучше бы у тебя было что-нибудь хорошее для меня.

Для него? Это чертовски странно. Я пожимаю плечами.

— Ничего. У меня для тебя ничего нет.

Глаза Грифона вспыхивают, когда он хмурится, но он не комментирует то, что я, наконец, подтвердила все их худшие кошмары; бездарная Связанная.

Черт, как бы я хотела, чтобы это было правдой.

Глаза Вивиана прищуриваются еще больше, глядя на меня, пока они почти не кажутся закрытыми, его рот опускается:

— Я собираюсь выбить из тебя это отношение, ты знаешь. Я уверен, ты сломаешься еще до конца дня.

Боже, наверное. Мне повезет, если я продержусь десять минут, но я не доставляю ему удовольствия, говоря об этом. Я просто жду, когда он начнет направлять меня.

Все намного хуже, чем я думала.

Вивиан даёт мне мой курс для прохождения, чтобы он мог оценить, на каком уровне моя физическая форма, и мои легкие кричат в течение минуты. К получасовой отметке я уже не чувствую своих ног. С каждым часом я чувствую вкус крови и вижу белые точки в уголках моего зрения.

Только благодаря моей чистой упрямой воле я продолжаю двигаться вперед.

Когда Грифон резко свистит, сигнализируя об окончании этой части тренировки, я в шоке обнаруживаю, что я единственная, кто все еще тренируется, все остальные сидят вокруг, пьют воду и смотрят, как я надрываю задницу на эллиптическом тренажере.

Я хочу рухнуть на пол кучей, но тут Грифон кричит:

— На этом ваша разминка закончена, тащите свои задницы в зал управления, чтобы мы могли обсудить план сегодняшнего урока.

Разминка?

Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

Я хочу кого-нибудь убить, я хочу этого так сильно, что мой дар шевелится у меня в груди, и я должна угомонить его, потому что я не могу взорваться сейчас, вообще никогда.

Мне требуется три попытки, чтобы заставить свои ноги работать, но я, спотыкаясь, иду за группой через здание, пока мы не оказываемся в месте, который выглядит как конференц-зал, заполненный экранами безопасности. Все они включены и показывают пустые полосы препятствий, изображения мелькают до тех пор, пока мне не хочется плакать, и каждое из них выглядит так, что пройти его невозможно.

Гейб прислоняется к стене рядом со мной, не сводя глаз с Грифона и потягивая воду из бутылки. Я бы убила за воду, но я ни за что не стану просить его об этом. Не тогда, когда мы заперты в этой комнате, по крайней мере, с пятьюдесятью другими студентами, и все они слушают и осуждают меня, потому что весь кампус услышит, как он пошлёт меня.

Поэтому я снова сосредотачиваюсь на Вивиан и моем хмуром Связанном в передней части класса.

— Начнем с самого легкого. Вы разделитесь на две команды, и победит та, которая первой проведет всех через курс. Легко и просто, — говорит Вивиан, хмуро оглядывая всех, но меня ему не провести.

В этом нет ничего легкого. Это выглядит невозможным, чертовски невозможным, и когда он называет имена людей из красной команды, я не шокирована звуками стонов и жалоб, когда он называет мое имя, чтобы поместить меня в группу.

Я, вероятно, буду самым тяжелым грузом, который когда-либо был у моей команды.

Когда команды распределены, все переходят в соседнюю комнату, хватают нарукавные повязки красного или синего цвета и завязывают их. Все в моей команде отпускают ехидные комментарии о том, что они обречены из-за моего присутствия, но даже если бы мне захотелось затеять драку, я не могу.

Я ни за что не пройду курс без посторонней помощи, и здесь нет ни одного человека, который не смотрел бы на меня с открытым презрением.

Даже мои Связанные.

Ладно, наверное, не самый лучший пример, потому что, конечно, Связанные, которых я отвергла, оба оглядываются вокруг, как будто они скорее содрали бы с себя кожу, чем оказались в одной чертовой комнате со мной. Как только я выйду отсюда сегодня, я пойду в кабинет декана и потребую изменить расписание. Я не собираюсь заниматься этим дерьмом весь год. Я могу справиться с тренировками и упражнениями — это жестко, но выполнимо, — но работать с другими учениками, которым больше всего на свете хотелось бы смотреть, как я стону?

Нет, блять, спасибо.

Я последная, кто берет повязку, и Вивиан хмуро смотрит, как я ее повязываю. Когда я ее завязала, я смотрю на него, и он дергает головой, указывая мне туда, где он стоит. Я делаю глубокий вдох, готовясь к тому дерьму, которое он собирается в меня бросить.

Он пожилой мужчина, его лицо немного изможденное и покрыто шрамами, и когда он говорит, толстая белая линия через его верхнюю губу немного искажает звук, придавая ему легкую шепелявость.

— Здесь ты находишься в невыгодном положении, потому что все остальные уже проходили этот курс ранее и знают, как его пройти. Я поставлю тебя в пару с твоим Связанным только на этот раз, чтобы он мог помочь тебе пройти через это.

Боже милостивый, нет.

— Я сомневаюсь, что он этого хочет. Все в порядке, если я умру, то, по крайней