— Ты съездишь со мной в Солтмарш.

Зачем это ему? Чего он добивается? Элизабет чувствовала, чтоее знобит. Может, ему просто надо показать свою власть над ней?

В любом случае она не позволит себя шантажировать. Онапримет вызов — и пусть делает как знает.

Но это не блеф. Он не в силах запретить ей аннулироватьбрак, однако может сделать процедуру растянутой и тяжелой...

Наблюдая, как сменяются эмоции на ее лице, Куинн ровнопроизнес:

— Решай сама.

— А кто сейчас там живет?

— Только экономка. Когда отец умер, я отпустил остальных.Прежде чем вернуться в Штаты, хочу освободить дом от всего личного.

Это ее ошеломило.

— Уж не собираешься ли ты выставить его на продажу?

— А почему нет? Кроме экономки, которая прожила там тридцатьлет, никто туда не стремится. А она получила от отца хорошее наследство, такчто может уйти на покой и жить с комфортом. Когда Пери женился...

— Пери женился?

— Три месяца назад, на Джемме Бьюкен, младшей дочери лордаБьюкена.

Теперь, между прочим, понятно, как Пери попал наблаготворительное мероприятие, подумала Элизабет. Леди Бомонт давно дружит следи Бьюкен.

— Итак, — продолжал Куинн, — когда Пери женился, я выразилготовность отдать ему Солтмарш-хаус. Но ему постоянно приходится бывать вгороде, и ездить туда-сюда нет смысла. Он прав, конечно, но таким образом дом,в сущности, пустует.

— Но зачем продавать? Вряд ли ты нуждаешься в этих деньгах.

— А какой смысл оставлять его?

— Генри ни за что не расстался бы с ним. Он любил этотуголок старины... Я знаю, ты решил провести большую часть жизни в СоединенныхШтатах, но наверняка же ты...

— А тебе известно, почему я решил жить в Соединенных Штатах?

Она покачала головой.

— В таком случае мне, пожалуй, пора рассказать тебе о моемдетстве. Когда отец с матерью познакомились, ей было восемнадцать, а емутридцать три. По всем признакам он был закоренелым холостяком, но спустянесколько недель они поженились.

Она умерла, когда мне было четыре с половиной года, и мы сотцом остались одни. А осенью он встретил и полюбил миниатюрную брюнетку поимени Бет. Она отказалась выйти за него замуж, но согласилась переехать и житьс нами. Она была красивой и доброй. Я обожал ее и был уверен, что она меня тожелюбит. Но едва я начал снова чувствовать себя «под крылышком», она поцеловаламеня на прощанье и ушла.

Спустя год отец женился на рыжей Хелен. Теперь все былосовсем иначе: я испытывал неприязнь к новой мачехе, а она — ко мне.

Когда родился Пери, стало еще хуже. Казалось, все вниманиенаправлено исключительно на него. Я остро почувствовал, что меня никто не любити я никому не нужен, и стал совершенно невыносим.

Однажды, когда я вел себя особенно несносно, Хелен сказалаотцу, что больше терпеть этого не сможет и один из нас должен исчезнуть.

Куинн говорил бесстрастно, потрясенное лицо Элизабет вызвалоу него лишь тусклую улыбку.

— О, да, я был молод, и у меня хватало глупости надеяться,что он оставит меня у себя. Только с годами я понял, в каком невыносимомположении он оказался.

Он решил отправить меня в школу-интернат. Но тут дядяВильям, перебравшийся к бостонской ветви нашего рода и женившийся наамериканке, предложил мне пожить у него. Отец поставил меня перед выбором, и ярешил ехать в Бостон. Выбор оказался удачным. У тети с дядей не было детей, иони окружили меня любовью и заботой, необходимыми каждому ребенку. Они сталимоими настоящими родителями.

Когда Хелен бросила отца с Пери, они спросили, не хочется лимне вернуться домой. Я ответил «нет», мой дом был в Бостоне, и я не возвращалсяв Англию, пока не стал взрослым. Тебе все еще кажется, что я должен дорожитьэтим домом?

— Нет, не кажется.

— Только не воображай, будто я ненавидел Пери или отца...Хотя спустя столько лет мы оказались почти незнакомы и у каждого был свойкомплекс — я сердился, отец испытывал чувство вины, Пери стал ревновать, — мывскоре отлично наладили отношения. К тому времени, когда появилась ты, мы хотьи не слишком часто виделись, но были близки, как члены любой нормальной семьи.

Значит, она, не желая того, нарушила эту близость.

— И это же ненормально, чтобы отец и сын, оба, влюбились водну и ту же женщину.

— Но это неправда.

— Ты не можешь отрицать, что отец был влюблен в тебя... Идаже я был совершенно очарован.

Нет, он вообще ничего не понял. Генри любил ее, но этосовсем не та влюбленность. А сам Куинн, что бы там ни говорил, никогда ничего кней не испытывал.

— Это неправда, — повторила она.

— Ты так считаешь?

Элизабет чувствовала, что терпит решительное поражение. Чтотолку спорить, попусту тратить слова?

— Как бы то ни было, все это ушло безвозвратно, — усталопроговорила она. — Генри уже нет, а наш брак скоро будет аннулирован.

— Это зависит от того, поедешь ты со мной в Солтмарш илинет.

Все ее существо восставало против этой идеи. Но радиРичарда... А вдруг все произойдет достаточно быстро и они смогут сыгратьсвадьбу весной?

Если, конечно, Ричард еще захочет на ней жениться, когда всеузнает.

Но захочет он или нет, ей необходимо покончить с этим нелепымбраком и изгнать Куинна из своей жизни.

В конце концов, в Солтмарш-хаусе еще живет миссис Уикстед,приятная, домашняя женщина, так что они не останутся наедине... И, глубоковздохнув, она согласилась:

— Хорошо, поеду.

На лице Куинна не дрогнул ни один мускул.

— Ты, наверное, помнишь, что перебраться по косе можнотолько во время отлива. Так что не будем терять время.

— Хорошо, если не возражаешь, подожди меня внизу, япостараюсь собраться как можно быстрее.

Кисло улыбнувшись в ответ на ее вежливый тон, он взялподнос, и через мгновенье за его спиной щелкнула дверь.

Элизабет рванула в ванную, почистила зубы и приняла душ.Быстро уложила пучок и оделась как па прием. Ощущение надвигающейся опасностимежду тем не проходило, и она не в состоянии была избавиться от убеждения, чтоведет себя как дура.

Куинн стоял рядом с машиной. В оливковой куртке поверхсвитера, с отсыревшими в тумане и легшими волнами темными волосами он выгляделзначительно моложе своих тридцати двух. Его образ тревожил и манил.

Чувствуя, как ускоряется биение сердца, она заставила себявыдержать его взгляд, скользнувший по ее серому деловому костюму, шелковойблузке и элегантным лодочкам.