– У меня нет бойфренда. И я… мне не нужен никакой бойфренд.

– Понятно.

Он скользнул взглядом по ее униформе, слегка испачканной после утренней прополки. «Трудно представить что-нибудь менее привлекательное для мужских глаз», – фыркнула сестра, когда впервые увидела Шелли в этом.

– Нет. Вы не поняли. Подружка мне тоже не нужна. Я хочу сказать, подружка мне совсем не нужна. – Опять она ляпнула не то. – В смысле мне нравятся мужчины. Просто меня устраивает, что я одна.

Ей показалось или в его глазах мелькнуло облегчение? Оттого, что она одна? Или оттого, что гетеросексуалка? Или от того и от другого?

– Вы не собираетесь выходить замуж и заводить детей?

– До этого еще очень далеко. Сейчас для меня гораздо важнее карьера. У меня… был бойфренд в Мельбурне. Но из этого ничего не вышло. А теперь я собираюсь в путешествие, когда закончу работать у вас. Нет смысла заводить кого-то в Сиднее. Мужчины… знаете, от них гораздо больше проблем, чем они заслуживают.

И это она говорит мужчине. Шелли снова мысленно стукнула себя кулаком по лбу.

– Понятно. – У нее возникло впечатление, что он старательно сдерживает улыбку. Наступила очередная долгая пауза, но на этот раз Шелли промолчала. – Значит, ваш приятель Марк придет завтра?

– Да. Я покажу вам, что мы собираемся сделать.

Деклан взглянул на часы. Шелли стиснула зубы.

Он всегда смотрел на часы, когда хотел уйти. Сначала ее это обижало. Но потом она поняла, что это просто привычка, и уже не спрашивала, не наскучила ли ему своей болтовней, принимала его таким, как есть. И не могла отрицать, что он нравится ей гораздо больше, чем надо. Если бы сейчас он прервал разговор и вернулся в дом, она бы разочаровалась.

– Идемте, я покажу вам, что бывает, когда люди по ошибке сажают в саду комнатное растение.

– Не понимаю, о чем вы.

– Увидите. – Довольная тем, что он пошел за ней, она повела его в ту часть сада, которая примыкала к восточной границе и куда из дома выходила еще одна дверь. – Полагаю, эти два дерева и есть самая большая головная боль для ваших соседей. Это ficus benjamina.

– Опять латынь. Переведите, пожалуйста.

– Иначе говоря, плачущий инжир. Очень популярное горшечное растение. Но стоит высадить его в сад в нашем климате, и оно может вымахать высотой в несколько метров. У него очень вредоносные, агрессивные корни. Они уже подпортили изгородь и, вполне возможно, мощение на соседском участке, даже водопроводные трубы. Такие деревья годятся только для больших парков, но никак не для частных садов.

– Значит, для сада они все равно что захватчики-гиганты?

– Вот именно. От них надо избавиться.

– Соседи уже выставили мне счет за ремонт.

– Неужели? Разве они могут это делать? Вы им заплатите?

Он помрачнел. Шелли предпочла больше никогда не видеть это выражение, обращенное к ней.

– Конечно, заплатил. Я же вам говорил, хочу, чтобы эти люди от меня отстали.

Похоже, этому миллиардеру любая сумма была как с гуся вода.

– Вы больше о них не услышите, после того как мы с Марком уберем эти деревья и все вьюнки, которыми они обросли. С другой стороны у забора растет большая шелковица, от нее мы тоже избавимся.

– Шелковица? Никогда не знал, что у нас такое растет. Шелковицы мне нравятся. У моей бабушки росло такое дерево, и я провел много часов на его ветвях.

В голове Шелли мелькнул образ маленького черноволосого мальчугана с озорными синими глазами и лиловыми пятнами от ягод на губах. Наверняка он был очаровательным ребенком.

Она вернулась мыслями к взрослому Деклану.

– Шелковица, которую я хочу убрать, растет слишком близко к забору. Но не волнуйтесь, там есть еще одна посреди лужайки, мы ее не тронем. Я тоже люблю ягоды шелковицы, а в том месте от нее не будет проблем. Жаль, не увижу, когда она начнет плодоносить, иначе испекла бы вам пирог с шелковицей.

О господи, неужели она действительно сказала такое своему боссу? Шелли закрыла глаза. Хотелось провалиться сквозь землю.

Деклан все еще стоял на месте. Высокий, смуглый, красивый. У него вырвался звук, подозрительно напоминавший сдавленный смех.

– Вы печете пироги так же хорошо, как работаете в саду?

– Маленькая мисс Практичность – это про меня. Бабушка научила меня готовить, когда отец выставил нас из дома и нам с мамой и сестрой пришлось переехать к ней. – Шелли вспыхнула. – Извините, опять я увлеклась. – Она огляделась по сторонам, отчаянно пытаясь найти другую тему для разговора. – Тот, кто задумал этот сад, действительно преклонялся перед Энид Вильсон. Фруктовые деревья как часть декоративного сада. В качестве почвопокровного растения тимьян. Местные растения, которые в то время были совсем не в моде. Я думаю…

Игривый порыв ветра сдул с нее шляпу. Шелли бросилась вдогонку, но Деклан опередил.

– Я ее поймал.

Одно то, что он прикасался к старой потертой шляпе, привело ее в смущение. Повертев ее в руках, подошел ближе, чтобы надеть ей на голову. И оказался совсем близко.

Его рот. Шелли впервые рассмотрела его рот. Полные губы, верхняя чуть тоньше нижней. На подбородке уже пробивалась темная щетина.

Сплошной тестостерон.

Явившаяся неизвестно откуда мысль парализовала ее. Шелли замерла, гадая, что будет дальше. Почти не дышала. Сердце стучало как сумасшедшее.

Глаза Деклана смотрели в самую глубину ее глаз, она не понимала, что скрывается в этих синих глубинах. Он отбросил шляпу, коснулся ее затылка.

Утром, собираясь в спешке на работу, она закрутила волосы наверх, закрепив единственной заколкой. Деклан одним движением расстегнул ее. Копна золотистых волос мгновенно раскрутилась и тяжело упала, рассыпавшись по плечам и спине до самого пояса. Шелли почувствовала себя так, словно ее раздели. Хотела отбросить длинные пряди, но Деклан остановил. Медленным чувственным движением погрузил пальцы в волосы и, скользнув руками по плечам, провел до талии.

– Красиво, – шепнул он хриплым низким голосом.

Шелли не поняла, что он имел в виду: ее, волосы или что-то другое. По телу побежала дрожь наслаждения. Голова закружилась, она вдруг поняла, что перестала дышать. Медленно выдохнув, качнулась к нему, губы раскрылись в предчувствии поцелуя. Она не знала, хочет ли этого. Не знала.

Деклан вдруг резко убрал руки с ее талии. Его лицо помрачнело, как предгрозовое небо, скрывшееся под черной тучей.

– Так нельзя.

Шелли стоило огромного труда заставить себя заговорить.

– Я… я…

– Молчите, – резко перебил он. – Не надо ничего говорить. – И стремительно отступил. – Я… я извиняюсь.