Ему хотелось, чтобы между ними все было по-честному, а значит, надо вывести на сцену Эстеллу.

Окрыленный этой мыслью, Деклан пригласил Шелли обсудить все как можно скорее.

Сейчас он все исправит.

Но Шелли оказалась не той Шелли, которую он ждал. Деклан узнал ее только по улыбке, но даже она была приглушенной версией обычного мощного сияния.

Перед ним стояла не амазонка, а гламазонка.

Уродливую рабочую одежду сменил элегантный стильный наряд, подчеркивавший женственные формы, которые скрывала униформа. Узкие брюки облегали длинные стройные ноги, расстегнутая сверху блузка приоткрывала восхитительную грудь, сапоги на высоком каблуке прибавляли роста, делая бедра еще более сексуальными. Легкий макияж подчеркивал красоту глаз, помада цвета спелой малины придавала губам дополнительную чувственность. Деклан долго смотрел на нее, онемев от восхищения.

– Вы хотели меня видеть?

Он не мог оторвать от нее глаз.

– Да. Проходите.

– Надеюсь, ничего плохого не произошло?

– Нет, конечно.

Но все изменилось.

Потребовалось время, чтобы собрать стремительно проносившиеся в голове мысли.

Он провел Шелли через большой парадный холл в маленькую гостиную, где они беседовали в первый раз. Свет, проникавший сквозь старые витражные окна, сохранившиеся со времени постройки дома, подчеркивал золото ее волос. Она несла с собой солнечный свет.

– Какой отсюда красивый вид на сад. Он начинает приобретать свою истинную форму. Еще немного, и арка из глицинии будет выглядеть великолепно. Я подстригла ее, когда она отцветет, потребуется сделать это еще раз. Как следует обрезать ее до того, как появятся почки для следующего сезона цветения.

Шелли замолчала, избегая смотреть ему в глаза. Неужели почувствовала острую мужскую реакцию на нее? Его смятение? Кончиком языка она облизнула свои чудесные малиновые губы. Этот жест привел Деклана в восхищение. Вспышка неудержимого влечения поразила его, как удар под дых. Он сжал кулаки. Он с самого начала обманывал себя.

Принцесса Эстелла здесь ни при чем.

Все из-за Шелли. Все всегда из-за Шелли. Сердечной, умной, земной, потрясающей Шелли. Даже скучная униформа и странный интерес к старым ржавым инструментам и полуразрушенным фонтанам не мешали ему восхищаться ею с самого первого дня.

Делан больше не мог врать себе, что его влечение к Шелли связано лишь с той вспышкой вдохновения, которую она пробудила в нем. Еще сильнее и неудержимей она пробудила все мужские инстинкты. Она красивая женщина, и он хочет ее с такой силой, какой не мог даже предположить после смерти жены.

Он не может просить ее позировать для Эстеллы.

Ни в коем случае нельзя предлагать провести с ним в студии несколько часов, пока он будет ее рисовать. Это означало бы обречь себя на пытку. Он должен отказаться от этой затеи.

Однако Деклан понимал, что должен объяснить, зачем пригласил ее в дом.

– Я хотел вам сказать, что получил записку от соседки. Она благодарит меня за то, что я избавился от ficus benjamina.

Она обернулась к нему с широкой улыбкой.

– Значит, вы не собираетесь меня увольнять или еще что-нибудь в этом роде?

– Конечно нет. – Как она могла такое подумать? Деклан вдруг понял, что за внешней храбростью скрывается глубоко укоренившаяся неуверенность в себе, и, несмотря на силу, Шелли чувствует себя беззащитной. Он ощутил мощное желание защитить ее.

– Вы меня успокоили, – облегченно выдохнула она. – А то я голову сломала, пытаясь понять, что сделала не так.

Деклан почувствовал, как к горлу подкатил ком.

– Вы все делаете правильно.

Ему до боли захотелось обнять ее, успокоить, сказать, что она необыкновенная, ей нет цены. Но он не мог себе этого позволить. Особенно теперь, когда осознал природу своего влечения к ней. Не мог дать себе волю.

Теперь он должен признать правду, хлынувшую из подсознания и снов. Признать, что лицо, которое являлось ему в короткие часы, когда удавалось победить бессонницу, принадлежало не Лизе. Это было лицо Шелли.

Деклан почувствовал себя предателем.

– Это замечательная новость… про соседку. Значит, все не зря, верно? И что я слышу, вы заговорили на латыни? Вместо компьютерного языка, на котором я совсем не умею изъясняться. То есть я, конечно, умею пользоваться компьютером, но…

– Я понял.

Ну, вот она опять смутилась. Он находил ее смущение очаровательным. Он находил ее очаровательной. И даже слишком притягательной во всех своих проявлениях.

Шелли явно нервничала в его присутствии. Неужели он снова казался ей зловещим?

– Спасибо, что вы мне это рассказали. Но если это все, я пойду. Как я уже вам писала, сегодня мне нужно на время отъехать.

– Свидание?

Его снова охватила ревность. Кто тот счастливчик, для которого она так нарядилась?

– Нет, не свидание.

Он не имел права задавать ей личные вопросы. Однако не стал отрицать, что испытал облегчение от ее ответа. Если это не свидание, то куда она идет?

– Ланч с подругой? Можете не волноваться насчет времени. Я знаю, сколько вы проводите в саду.

– Боюсь, мне не светит ничего похожего. Я должна подыскать себе жилье. Сейчас я живу с сестрой, но она помолвлена, и жених хочет переехать к ней.

– И для вас не останется места?

– Да. Это очень маленькая квартирка. Так что сейчас надо ехать смотреть квартиру в Эджклиффе. И я буду там с другими людьми, те также отчаянно жаждут найти что-то недалеко от города за разумную цену. Хоть бы мне повезло. – Она скрестила пальцы на обеих руках. – Пожелайте мне удачи. Я вернусь, как только смогу.

Деклан проводил ее до двери, глядя, как она спускается по ступенькам.

– Стойте! – вдруг крикнул он ей вслед.

Она обернулась.

– Извините, но если я сейчас не уйду, то опоздаю к назначенному часу. Мне еще придется искать место для парковки и…

– Не надо никуда ехать. В этом нет необходимости. Вы можете пожить здесь в пристройке.

И что на него нашло? Должно быть, окончательно спятил. Поселить Шелли здесь? Куда подевалась его решимость держаться с ней строго в рамках деловых отношений? К чему это может привести? Надо немедленно взять свои слова обратно.

– Ключ у вас есть. Так что можете переезжать.

Шелли замерла как вкопанная, одной ногой стоя на ступеньке, другой на дорожке.

– Вы серьезно?

– Вам негде жить, а квартира пустует. По-моему, вполне разумно.

– Но это невозможно… я не могу.