можно заглотнуть сразу, а можно медленно пропихивать по узкому горлу с помощью многочасовых последовательных глотательных движений. Это уж зависит от того, кто откликнулся на ее громогласное приглашение: цапля или змея.

По природе амфибия, она требует среды обитания на границе воды и суши, подвергаясь нападению соответственно как водных, так и сухопутных хищников. У нее два способа защиты: прыжки и укрытие. Но прыжки эти далеко не гигантские, а умение лягушки укрыться от врага весьма сомнительно. Ее выдает то высунутая лапка, то облачко поднятого со дня осадка. При приближении болотной птицы лягушка бросается в воду с шумным плеском, привлекающим к ней ее подводных врагов. Начав задыхаться под водой или преследуемая прожорливым хищником, она снова возвращается на берег. Так и мечется взад-вперед, прыгая, прячась, ныряя, в постоянном риске, который однажды заканчивается для нее катастрофой.

Однажды в полдень мое внимание привлекло отчаянное кваканье. Оглядевшись, я увидел в траве у пруда змею с полузаглоченной молодой лягушкой, торчащей из ее пасти. Задние лапки лягушки были уже где-то в утробе змеи — темной, оливково-зеленой, с желтоватой полосой по обеим сторонам и желтоватыми крапинками вдоль спины. Голова змеи была маленькой и узкой, диаметр ее тела в самой широкой части — не больше толщины обычного карандаша. А шея — еще тоньше!

Лягушка же была шириною, по крайней мере, в дюйм по туловищу, а ее передние лапки добавляли еще дюйм. К моему приходу верхняя челюсть змеи уже охватывала заднюю часть жертвы. Угол между челюстями составлял около ста пятидесяти градусов.

Лягушка отчаянно цеплялась за песок передними лапками, и змея ловко использовала это в своих целях, сообразуя движения лягушки со своими упорными глотательными движениями. Кончиком хвоста змея стремилась обхватить пучки травы позади себя, закрутиться вокруг них, опереться и найти более надежную зацепку. Так она постепенно двигалась назад — в направлении, противоположном усилиям жертвы. Это натяжение способствовало процессу заглатывания: если бы лягушка просто расслабилась и позволила бы тащить себя куда угодно, змея не смогла бы заглотить ее.

Казалось, змея с невероятно растянутой пастью тем не менее подавится лягушкой, имеющей относительно большие размеры тела. Но упорная рептилия продолжала свое дело с очевидной уверенностью. Постепенно верхняя челюсть змеи охватила спину лягушки и через полчаса достигла ее верхней части. На этой стадии дальнейшие усилия змеи снова показались безнадежными, поскольку передние лапки лягушки были широко расставлены и ее горло яростно билось, показывая, что она еще жива, несмотря на то, что задняя часть ее тела уже поглощена ненасытным врагом.

Тут змея начала растягивать вправо верхнюю часть пасти. Сильным, гибким движением она пыталась охватить правую лапку лягушки. Первая попытка не удалась, но через некоторое время змея захватила наконец правую лапку и отправила в свое горло. Но когда она сдвинула пасть влево в попытке точно так же захватить и левую лапку, правая высвободилась вновь. Змея опять терпеливо занялась ею, а ее глотка все это время попеременно то раздувалась, то сжималась с огромными усилиями. Наконец правая лапка утонула в змеиной утробе, а за нею — уже без особых усилий — последовала и левая.

Операция близилась к концу. Верхняя челюсть змеи натянулась на кончик лягушачьего носа — и внезапно, после интенсивного короткого глотка и извивающегося движения, сильно растянутая пасть вернулась в прежнее состояние, и шея вновь сузилась до толщины карандаша. Огромный кусок оказался заглоченным и постепенно проходил все ниже и ниже. Жертва сильно сжалась и равномерно распределилась по длине около четырех дюймов в средней части тела змеи.

В этот момент я низко склонился над победительницей. Она подняла ко мне голову в грациозном изгибе, оторвав от земли около трети своей длины, быстрым движением выбросила свой язык раз шесть подряд, повернулась и скрылась без следа.

Лягушками питаются не только птицы, рептилии и рыбы, но и одно млекопитающее. Енот-полоскун настоящий эпикуреец — любитель лягушек. Это ловкое животное проводит лучшую часть ночи, лежа в ожидании или терпеливо обследуя мусор в воде. Когда почти человеческая рука этого хитрого ночного охотника смыкается наконец на его добыче, нащупанной в затонувших листьях и иле, он сначала деликатно душит ее. Затем, подобно художнику, завершающему свою картину окончательным счастливым росчерком, он моет свой лакомый кусочек, стирая его в чистой воде у поверхности, выражаясь фигурально, засучивает свои манжеты и разглаживает свою салфетку — и поглощает свою добычу так утонченно, что никакой знаток поведения за столом не обнаружил бы в его манерах ни единого изъяна.

У лягушек либо вовсе нет мозгов, либо их очень мало. Маленький мальчик может вмиг наловить их целый бидон для наживки. Басня о лягушке и быке имеет под собой достаточно оснований, если учесть, насколько лягушка переоценивает свою способность заглатывать крупные объекты. Во всем мире отмечаются попытки лягушек переварить слишком крупную добычу. Лягушка больших размеров может проглотить колибри или даже утенка, но не всегда удовлетворяется подобной мелочью! Мой друг, профессор Мильтон Р. Гатч, был свидетелем внезапного исчезновения утки с поверхности пруда. Выудив ее из-под воды, он обнаружил, что голова утки застряла в животе лягушки-быка. Он снял с ее головы лягушку, как перчатку с руки, и выпустил птицу, которая еще была жива, почти не пострадав от странного испытания.

Принимая во внимание популярность лягушки как источника питания, ее собственное безрассудство при нападении на добычу, привычку к громкому пению и ее глупость в целом, следует только удивляться, что она вообще выжила. Как это случается со многими беззащитными и недалекими формами жизни, огромная плодовитость в сочетании с защитной расцветкой выручают этих бесхвостых земноводных и обеспечивают им устойчивое положение на земле. Только в Америке существует 150 видов лягушек.

Когда ночь спускается на новый пруд, лягушки квакают так звонко, что слышно, по крайней мере, за милю. У скольких хищников тут же возбуждается аппетит, сколько их подтягивается к пруду на звук, — крадучись, подплывая, подползая! Сейчас соперники поборются за лакомых квакушек… Так, предлагая себя в награду, лягушка привлекает к пруду новые разнообразные формы жизни.

Пока эти услужливые существа призывают к трапезе ночных разбойников с горящими глазами, пока в западном небе еще тлеет слабый свет, дневные насекомые уступают место летающим — предпочитающим покидать укрытия только ночью.

Охотясь за ними, кружит и кружит над прудом одинокая летучая мышь. Неуверенно дергаясь, хватая добычу нервными, беспорядочными рывками, летучая мышь превращает полет в пародию. Продолжается великий процесс поедания и предложения себя в пищу — день и ночь, под водой, на