Он ничем не мог помочь специальному корреспондентуАлександре Потаповой, ибо его непосредственный начальник, продюсеробщественно-политического вещания, был назначен на эту высокую должностьВикиным отцом.

— Иди к Вешнепольскому в программу, — мучаясь от стыда,посоветовал шеф-редактор. — Он никого не боится, Ванька-то… А ты с ним дружна…

— Зачем ему лишние неприятности? — спросила Александра,улыбаясь. Она все время улыбалась, как фарфоровая китайская кукла, — в дверьпостоянно заглядывали любопытные. — Мне теперь надо не в программу, а на лесопилкукуда-нибудь.

Шеф-редактор закурил, забыв про сигарету, дымившуюся впепельнице.

— Все образуется, девочка, — тихо сказал он Александре. —Пережди. Затаись.

Но как ей было затаиться, когда после неправдоподобноужасной ночи, которую она провела одна, сидя на полу в кухне, за ней прислалимашину с «жандармом», как она выразилась про себя, чтобы тот доставил ее наместо преступления!

Лада Ильина, приехавшая, как всегда, к часу дня, засталаколлег в непередаваемо возбужденном состоянии. Узнав пикантные подробностипроисшедшего, она кинулась звонить Александре домой, потом приехала ночевать, ивот уже три часа они усердно и истово напивались, не понимая, как жить дальше.

— И знаете, — сказала Александра, не слишком увереннопристраивая свой стакан на полированную поверхность ветхого пианино, — я еще сней встретилась, когда уходила. Я уходила, а она прибыла. Мы столкнулись навыходе. Она говорит: «Ну что, скушала? И это, — говорит, — моя дорогая, неконец. Это только начало. Посмеешь пикнуть при разводе или еще где, я тебя изМосквы выселю, не то что из квартиры твоей поганой. У Победоносцева, — говорит,— великие дела впереди, так ты лучше вообще его фамилию забудь, не позорь егоимя…»

— Вот сука, — пробормотала Лада. — Не реви, Марья!

Маша судорожно всхлипывала, не в силах остановиться.

— Да к-как же мне н-не реветь, если к-кругом такое дерьмо!..И Ваня пропал на Кавказе…

Даже в нынешнем бредовом состоянии, когда мозг, оглушенныйалкоголем и снотворными, которые она приняла под давлением ночевавшей у нееЛады, не в состоянии был ничего воспринять, Александра не могла пропустить мимоушей Машин истерический всхлип.

Она уже знала, что Вешнепольский и Серега Быстров,всегдашний оператор Ивана, попали в засаду в горах и были увезены в неизвестномнаправлении. Об этом с утра до ночи твердили в «Новостях», которые Александрасмотрела теперь только по телевизору. Выдвигались версии, предлагались деньгиза информацию, похитителей призывали освободить заложников, горы прочесывалспецназ, ситуацию контролировал президент… В общем, все, как всегда.

Или почти как всегда. Невозможно было представить, чтобы наИвана Вешнепольского, знаменитого и всеми любимого, кто-то осмелился вот такзапросто напасть.

Но при чем тут Машка, лучшая подруга и провизорша из аптекив Воротниковском переулке?

— Ты чего, Мань? — спросила Александра со своим обычнымтактом, еще обострившимся от трехчасовых возлияний. — При чем тутВешнепольский? Ты же его знать не знаешь! Это я рыдать должна, потому что онмой друг, а не твой…

— Как же я его не знаю, когда я его люблю!.. — икая,возразила Маша.

— Кого? — спросила Александра.

— Его. — И Маша опять залилась слезами.

— Чего это она, а? — Лада подошла поближе, достала платок изкармана джинсов и бесцеремонно вытерла Машину физиономию. — Тронулась с горя?

— Кого любишь? — спросила Александра. — Победоносцева?

— Пошел в ж… твой Победоносцев! — взвилась Маша. — Еслихочешь знать, я его всегда терпеть не могла! Поду-умаешь, великий журналист,покоритель московских девиц! Хреноносцев он, а не Победоносцев!

— А тогда кого? — спросила Лада, до которой с некоторымопозданием стало доходить, о чем говорят подруги.

— Что — кого?

— Кого ты любишь-то, идиотка? Мы сегодня все одинаково любимПобедоносцева Андрея…

— Ва-а-аню-у-у, — почти завыла Маша. — Я без него жить немогу…

— Да где ты его взяла-то? — почему-то рассердившись,спросила Александра. — А? По телевизору видела?

— Он в аптеку приходил… — с трудом выговорила Маша, —ас-аспирин покупал…

— О, господи Иисусе, — пробормотала Александра.

Очевидно, алкоголь был ни при чем.

— Значит, он к тебе на свидание позавчера ехал, когда всеэто… стряслось? — подозрительно спросила она.

Маша горестно кивнула.

— Злой был, как нильский крокодил. Даже не поговорилитолком. Это он из-за тебя переживал, Сашка… А теперь он пропал, пропал… И яего, наверно, больше не увижу…

— Заткнись, дура! — неожиданно вспылила Александра. — Он живи здоров, конечно! Если бы его хотели убить, убили бы на месте! Подержат иотпустят, особенно если выкуп наши заплатят.

— Так ты из-за Вешнепольского ревешь? — удивилась Лада. — Ону тебя аспирин покупал?

— Он, — сказала Маша и улыбнулась, утирая кулаком слезы. — Иалкозельцер. Он говорит — дайте что-нибудь от головы. А я ему — хотитецианистого калия?

— А он? — тупо спросила Александра.

— А он говорит — нет, мне пока что-нибудь полегче… За калиемя попозже приду…

Лада подошла к дивану, на котором они рыдали, и посмотрелапо очереди на обеих подруг.

— Что? — спросила она.

И тут они захохотали. Все втроем. Они хохотали так, чтоснизу стали стучать по батарее полоумные соседки, которых раздражал даже звукотодвинутого стула. Они корчились от смеха и катались по дивану. Они утиралислезы и кашляли, не в силах остановиться. Они взглядывали друг на друга,опухших от слез и горя, и хохотали еще громче.

Назло врагам.

Назло соседкам, полевым командирам и Вике Терехиной.

Ничтожество Победоносцев в качестве врага Даже нерассматривался.

Отсмеявшись, они некоторое время молча полежали на диване.

— Пойду кофе сварю, — сказала Александра будничным голосом.— Сходи, Мань, за мороженым, как самая трезвая. Или за тортом. Только у меняденег нет.

— Зато у меня тьма, — таким же будничным голосом отозваласьЛада. — Я тебе сейчас дам…

— Нужно привыкать, — сказала Маша, когда они пили кофе,очень горячий и очень крепкий, — Александра умела заваривать кофе. — Как-тонужно взять себя в руки, Сашка. И тебе, и мне, и Ладе. Вика небось ужепронюхала, что она у тебя живет. Следующим номером ее уволит…