и дуй прямо сейчас в эту «Башню». Выясни, не было ли у него на работе каких-то неприятностей, конфликтов. Может, он жаловался на кого-то… или на что-то. Ну, словом, по полной программе, выжми их там досуха. И давай по-быстрому, одна нога здесь, другая там. Надо разгребаться с этой ерундой поскорее и закрывать дело к чертовой матери – повесился и повесился, не нам его за это наказывать. Правильно я говорю, прокуратура? – напористо обратился он к Кузнецову.

– Да, наверное, правильно, – проявил не свойственную ему сговорчивость следователь. И тут же добавил: – Конечно, если откроются новые обстоятельства…

– Ну, если откроются, тогда – конечно, – поддакнул Быков, усмехнувшись про себя. Судя по взгляду, который бросил на него Васин, сообразительный старлей отлично понял, что имел в виду старший по званию.

Следователь прокуратуры Андрей Кузнецов, в свою очередь, был далеко не глуп и, разумеется, тоже прекрасно понял, что означал этот безмолвный обмен мнениями. Тем не менее, он промолчал. Капитан Быков по достоинству оценил это молчание и мысленно отметил как весьма положительный тот факт, что парень, кажется, потихоньку начинает набираться житейского опыта, который сплошь и рядом оказывается намного ценнее ума.

Глава 3

Убавив яркость компьютерного монитора до минимума, Глеб Сиверов снял очки с затемненными стеклами и некоторое время, зажмурившись, массировал двумя пальцами натруженную переносицу. Из динамиков мягкими волнами плыла музыка; звучал Мендельсон, и на его фоне картинки минувшего дня, мелькавшие перед внутренним взором Слепого, выглядели довольно странными и казались какими-то ненастоящими. Реальной была музыка, и Глеб понимал, что это правильно: эта мелодия звучала за сотни лет до его рождения и будет звучать через столетия после того, как он умрет. А стеклянные небоскребы Москва-Сити, бешеные потоки транспорта, роскошные особняки вдоль Рублево-Успенского шоссе и задерганные, нервные, вечно куда-то спешащие люди, к числу которых относится и Глеб Сиверов, промелькнут и исчезнут, не оставив в истории сколько-нибудь заметного следа.

Не открывая глаз, он нашарил на столе справа от себя пачку, вытряхнул из нее сигарету и выкурил ее целиком, до самого фильтра, понемногу, капля за каплей, изгоняя из себя оставшийся позади бестолковый, полный раздражающей суеты и мелких неудач день. Раньше, причем не так уж и давно, суеты он просто не замечал, а к неудачам относился философски, как к неотъемлемой части своей профессии – да, в сущности, и жизни любого человека. Отношение к жизни у него не изменилось, вот только ближе к вечеру он начал сильно от всего этого уставать – так, как никогда не уставал раньше.

Глеб подумал, не выпить ли ему наркомовские сто граммов для поднятия боевого духа, и немедленно себя одернул: еще чего! То, что метод снятия стресса при помощи алкоголя чрезвычайно широко распространен, вовсе не означает, что он так уж хорош и годится для человека, практически всю жизнь расхаживающего по самому краешку бездны, откуда еще никто не возвращался. При его профессии даже самый уютный семейный вечерок может в единый миг перевернуться с ног на голову, обернувшись ситуацией, в которой эти самые сто граммов для бодрости окажутся лишними.

Он открыл глаза, старательно затушил в пепельнице окурок, сел ровнее и путем несложных манипуляций с компьютерной мышью вошел в базу данных ГИБДД. Пальцы привычно пробежались по клавиатуре, бойко настучав надежно сохраненный тренированной памятью номер автомобиля; проверив, не вкралась ли в номер опечатка, Глеб нажал ввод и присвистнул.

– Вот зараза, – сказал он, имея в виду вовсе не компьютер, который, как всегда, оказался на высоте, начав и закончив поиск за какие-то доли секунды.

Да, компьютер, разумеется, вовсе не был виноват в том, что под интересующим Глеба Сиверова номером в базе данных восемь лет назад был зарегистрирован муниципальный грузовик-мусоровоз. Глеб снова закрыл глаза и сосредоточился. Отодвинутая на задний план восприятия музыка зазвучала приглушенно, как сквозь толстую стену, а перед глазами, словно наяву, возник запыленный, как после долгой езды по проселочным дорогам, похожий на тупое зубило нос серой «лады» девятой модели. Пластиковый бампер треснул поперек, а к нему парой ржавых саморезов был привинчен номер – без сомнения, тот самый, который Глеб минуту назад набрал на клавиатуре своего компьютера. Следовательно, кто-то наврал – либо база данных (что было возможно, но сомнительно), либо память Глеба Сиверова (чего до сих пор не случалось ни разу), либо, что представлялось наиболее вероятным, водитель «девятки», предусмотрительно присобачивший к своему транспортному средству краденые, а может быть, просто фальшивые номерные знаки.

…Этот день он провел, наблюдая за объектом планируемой ликвидации, бизнесменом и политиком Александром Леонидовичем Вронским. Ровно в девять утра господин Вронский вышел из подъезда многоэтажной суперсовременной башни, на самой верхушке которой разместилась его скромная городская квартирка жилой площадью сто пятьдесят шесть квадратных метров, под бдительным присмотром телохранителей погрузился на заднее сиденье сверкающего черным лаком и хромом «майбаха» и в сопровождении джипа охраны отбыл в свой офис. Глеб последовал за ним на приличном удалении и убедился, что в этой части предоставленная Федором Филипповичем информация соответствует действительности. Охрана Вронского ежедневно меняла маршрут движения, но количество возможных маршрутов, как ни крути, было конечным, а смена их осуществлялась по четкой, хитроумно разработанной схеме, обнаружить и понять которую можно было лишь путем продолжительных наблюдений. Глеб отслеживал передвижения Вронского по городу уже третий день, и пока что они полностью совпадали со схемой, которую он получил от генерала. Количество охраны и распорядок дня также оставались неизменными и полностью соответствовали полученной информации.

Глеб уже начал понимать, что всесторонняя проверка займет слишком много времени; генерал будет недоволен, но это бы еще полбеды. Судя по тому, как хорошо продумана и тщательно организована система безопасности Вронского, начальник его охраны настоящий профессионал. Он далеко не глуп и, конечно же, понимает, что любая оборона уязвима, а любой тайный пароль рано или поздно становится достоянием широкой гласности. Значит, графики и маршруты движения, схемы расстановки постов и смены караулов тоже должны периодически меняться. Новый алгоритм системы безопасности может быть введен в любую минуту, и тогда придется либо действовать наугад, либо начинать все с самого начала, с нуля.

Все это означало, что он должен поспешить, и Глеб просто не мог не раздражаться по этому поводу: он очень не любил, когда его торопили люди или обстоятельства.

Он как раз продумывал план