*** Sine Cerere et Libero friget Venus (лат.) – без Цереры (богини плодородия) и Бахуса (Либеро) холодна Венера.

Глава 8. Встреча с будущим монахом (ноябрь 1602, 17 лет)

К счастью, Анри де Ногаре успел полностью оправиться от ран к экзамену по выездке.

И, конечно, снискал всеобщее восхищение – сам мсье де Плювинель, создатель Академии, гордился успехами питомца.

Сначала кадетам предстояло преодолеть кинтану – фигуру рыцаря со щитом в одной руке и мешком, набитым шерстью, в другой. Следовало на всем скаку попасть в щит и уклониться от мешка. Рыцарь вращался быстро и вышибал из седла того, кто не успевал пригнуться – мешок был увесистый, особенно когда день стоял сырой и шерсть напитывалась влагой.

Но в день экзамена кинтану преодолели все.

Кадеты ждали состязания с кольцом. Поперек столба шест – словно виселица… Но вместо веревочной петли покачивается кольцо в два пальца шириной, пуская солнечных зайчиков начищенным краем.

– Кинтана – это еще ничего. А вот это… В щит попасть куда легче, чем в кольцо, – настроение Тибо Лакруа было далеко от победного. – Если не собью, экзамен мне не зачтут и выгонят из Академии.

– Один мой знакомый никогда не попадал в кольцо, будучи вооруженным копьем, – мягкий, вкрадчивый голос графа дю Боска заставил Лакруа вздрогнуть. – Он валился на землю, словно мешок с шерстью. Но стоило ему привязать к древку хорошо очиненное гусиное перо – и в меткости ему не было равных.

Тибо Лакруа – сын лионского прокурора, недавно получившего дворянство, схватился было за шпагу, но грозный возглас мсье Плювинеля помешал им с графом выяснить отношения.

– В седло, господа! Всадник должен развить максимальную скорость – так, чтобы его едва можно было увидеть! Два балла за скорость. За попадание в кольцо – пять баллов. За потерю кольца после попадания отнимается балл. За низкую скорость тоже отнимается балл. За падение с лошади – два. Проходной балл равен пяти.

– Значит, можно не разгоняться. Один балл. Попасть в кольцо. Пять баллов. И выронить его – все равно пройду. Или не выронить, а самому свалиться с лошади. Тоже пять баллов, – загибая пальцы, высчитывал сын прокурора.

– Мне доводилось слышать, сударь, что сломавшие шею в состязании с кольцом проходят в следующий семестр с отличием, – сообщил граф дю Боск учтиво.

– В самом деле? – поднял несчастные глаза Лакруа.

– Сломавшие шею кому, граф? – поинтересовался барон Савонньер, высоко подбирая удила своего чубарого Урагана. – Может быть, тому, кто умеет хорошо считать, но не в силах попасть копьем в кольцо в два дюйма шириной?

– Ах, вы все шутите… – пробормотал Лакруа с кислой миной. – Вот если бы оно было в двадцать дюймов – у меня был бы шанс.

– Барон Савонньер – на линию!

Савонньер пришпорил коня и помчался к столбу, где на шесте, вставленном в столб чуть выше глаз всадника, висело кольцо. На ходу барон покрепче сжал копье – и попал в кольцо, победно вскинув сияющий золотой обруч.

– Барон, вы сдали экзамен, – благосклонно кивнул седовласой головой мэтр Плювинель. – Семь баллов. Превосходно.

– Маркиз де Шийу!

Арман сжал бока старого, но все еще быстрого Демона – конь и без шпор знал, что надо делать – и послал в галоп. Подскакивая в седле в такт бегу, Арман старательно всматривался вперед, но столб все равно приблизился неожиданно. Отчаянно захотелось придержать коня, лучше прицелиться, чтобы наверняка не промахнуться… Но юноша уже привстал на стременах.

Время словно остановилось.

Медленно-медленно, как показалось Арману, он прикоснулся копьем к легкому золотому ободку. Кольцо легко соскользнуло на острие, словно на палец, и Арман, не забыв направить копье вверх, вновь начал дышать.

– Зачем маркизу копье? Ему и длины рук вполне хватит, – донеслась до него фраза дю Боска и омрачила известие о семи баллах и сданном экзамене.

– Достопочтенный Тибо Лакруа!

Лакруа все-таки отважился пришпорить коня и даже снял кольцо, но после сразу выронил. Отчаянно стараясь удержаться в седле, он бросил поводья и вцепился коню в гриву – и все-таки пересек линию верхом, чтобы сразу за чертой брякнуться оземь.

– Пять баллов, достопочтенный Лакруа. Вы удержались в Академии, – усмехнулся мэтр Плювинель. Радость на лице Тибо была столь всеобъемлющей, что мэтр послал дю Боска помочь Лакруа встать.

– Поклонитесь. Протяните руку. Скажите: «Счастлив оказать вам услугу», – мэтр бесстрастно, но пристально следил, как граф выполняет его указания.

– Вы, Лакруа, должны снять шляпу, поклониться – выпрямляясь, задержите шляпу у груди, так будет галантнее – и скажите: «Благодарю вас, я ваш должник!» Граф, вы можете сказать: «Обещаю ответить тем же». Превосходно.

Маркиза Шийу не интересовал ни граф дю Боск, ни остальные однокашники – никто, кроме Анри Ногаре. Арман был не одинок – всех волновало, что покажет герой Академии на этот раз.

Анри не обманул ожиданий: заставив своего вороного Гектора поклониться мэтру Плювинелю, одобрительно разгладившему усы, он послал коня в галоп, но перед самым столбом поднял на дыбы. Громадные копыта месили воздух, Анри стукнул кончиком копья по нижнему краю кольца, заставив тонкий золотой обруч взлететь вверх, а зрителей – ахнуть. Кольцо кувыркнулось в воздухе один раз, другой – Анри поймал его на лету.

С широкой улыбкой он описал полукруг, спешился и с поклоном вручил кольцо мэтру Плювинелю.

– Превосходно, мсье. Это эскапада сделало бы честь рыцарям при дворе Карла Великого!

Занятый выступлением Анри, Арман не замечал, что сам стал объектом пристального внимания. Незнакомый дворянин в голубом плаще пристально разглядывал маркиза Шийу: угловат, порывист, умеет владеть собой, останавливая порывы, но пока не научился этого скрывать… Вот юноша поднял плечи, потоптался на месте, вскинул большие глаза с тяжелыми веками… Шея тонкая, длинная – похож на орленка, переминающегося на краю гнезда.

Гордый, умный. Грозный.

Станет таким, если не переломает крылья в первом же полете.

Из этого кадета несомненно выйдет толк – если не растратит силы на попойки и дуэли…

– Хочу представить вам одного из лучших моих учеников, – голос мэтра Плювинеля отвлекает Армана от созерцания чужой доблести. – Это Арман дю Плесси, маркиз де Шийу. А это Франсуа Леклер дю Трамбле, барон Маффлье, – мой лучший выпускник, ныне собирается постричься в монахи, в орден капуцинов.

Тот, кому представляют Армана, – человек столь примечательный, что маркиз ощущает странное волнение. На первый взгляд, этот дворянин – обычного роста и сложения, с темными и жесткими, как лошадиная грива, волосами, в роскошном шелковом наряде и бархатном плаще – самый обычный. Но лицо его – из тех, что не являются простой суммой черт, а пленяют или отвращают навсегда – освещено неистовым огнем темно-серых глаз, глубоко упрятанных в надбровья.