— Вы чем-то удивлены, дон Клавиго? — спросил хозяин. — У вас такое лицо, словно мы с вами прежде встречались?

А вот голос хозяина сыщику был незнаком.

На фоне строгости дресс-кода для гостей сам мэтр был одет очень свободно: апельсиновой корки свитерок из кашемира с горловиной до подбородка и просторная куртка из черной замши, кое-где отделанная осколками вшитых зеркал. На хозяина с потолка был то ли случайно, а скорее с умыслом, направлен острый луч подсветки, и, когда тот шевелился, от зеркальной чешуи начинали отскакивать капли света, как на дискотеке. «Дешевка», — подумал Валентин. И тут заметил брюки хозяина. Они были из рыжего вельвета, точь-в-точь такие носил покойный Клавиго. Это странное совпадение ему не понравилось.

— Нет, нет, мы не встречались, — поспешно ответил обманщик.

Князь заметил эту поспешность и, пометив спешку выразительной паузой, продолжил:

— Я полиглот. Свободно говорю на семи языках: русском, немецком, английском, итальянском, французском, иврите… но на нашем ужине собрались люди, говорящие на разных наречиях.

Князь, говоря по-русски, мгновенно переводил сам себя…

— Как же мы будем понимать друг друга? Очень просто, в моем доме и парке разлит аромат мандрагоры, это уникальный проводник для чтения мыслей. Каждый из нас уже притянут друг другу незримой паутиной того, что я называю мандраж. Но чтобы паутина окрепла и не рвалась от пустяков, предлагаю тост за нашу встречу.

С двух сторон стола появились два гарсона: на подносах узкие бокалы с чернильной жидкостью.

— Пьем до дна. Я выпью первым. Волшебный вкус вина Кортон Шарлемаль, куда добавлено несколько капель блаженной отравы, — и мы будем около двух часов отлично понимать чужие слова, и проживем без переводчиков. За мандраж!

Хасид в широкополой шляпе, сидевший напротив хозяина на другом конце стола, вежливо отказался пить непонятно что:

— Виктор, я тоже говорю на главных языках Европы.

Князь не настаивал:

— Идея кошерной еды безупречна…

Все прочие взяли бокалы.

— Добро пожаловать, профессор, в наш совершенный мир, — сказал фон Боррис, — в Хегевельд, в мой заповедный лес, на остров гармонии, в мой дом, на очередное застолье в нашем клубе бывших самоубийц. Вы можете подумать: разве могут на свете существовать бывшие самоубийцы? Могут. Так мы называем тех, кто хотел свести счеты с жизнью, но ему помешала роковая случайность. И после нескольких неудачных попыток они решили жить до конца и вылечились от тяги.

«Он словно прочел мои мысли», — подумал детектив.

— Здесь мы все чуточку помешаны на смерти, но это исключительно ради остроты разговора. Здесь никто не умрет. А если верить моему приятелю Витгеншейну, то смерть вообще нас не коснется, поскольку не может быть фактом человеческой жизни. Пока ты жив, ее еще нет, а когда она есть, тебя уже днем с огнем не найти.

О, черт, досадовал про себя Валентин, весь первоначальный план пошел насмарку. Тех, кого он искал, на ужине не было. Может, близнецы появятся позже?

Тем временем хозяин продолжил:

— Знакомьтесь господа, это дон Клавиго, которого я давно поджидал. Итальянский филолог. Наполовину испанец. Родом из Кордовы. Архивариус. Библиотекарь. В недавнем прошлом директор одного закрытого ватиканского архива. Специалист по средневековой алхимии. Профессор. Ныне обитатель Турина. Консультант Туринского египетского музея мумий. Автор замечательной работы о том, что философский камень вовсе не выдумка, а один реальный зашифрованный артефакт. А еще он специалист по корням мандрагоры. Наш гость привез мне в дар редкий корень из своего частного огорода в Гареццио, который, надеюсь, добавит эффекта в работе нашей клиники нетрадиционных методов лечения. Клиника в августе возобновит работу и начнет прием клиентов. Ремонт почти завершен. Корень в подарок — это так называемый Палач. К сожалению, Книга Комментариев к Палачу пока недоступна. Господин Клавиго почему-то поостерегся привезти мне купленный и оплаченный загодя на треть раритет… Но не будем спешить. Пятнадцать лет я ждал этой минуты, подожду еще Пятнадцать минут. Вот-вот позвонит мой секретарь и прояснит ситуацию.

«О чем это он?» — подумал Валентин.

— Знакомьтесь, профессор, это моя падчерица Герда.

Девушка-блондинка, сидевшая напротив Валентина, кивнула и соблазнительно улыбнулась.

Он узнал в ней красотку-купальщицу с осиной талией.

И тоже кивнул. И улыбнулся. Как смог.

— Это еще одна моя падчерица Магдалина. Магда, сними очки! Покажись.

Девушка-брюнетка, сидевшая слева от Герды, сняла пляжные очки в квадратной оправе по моде 20-х годов и в свою очередь улыбнулась… насмешливо и враждебно. Две юные фурии были настолько похожи, что Валентин не смог скрыть своего удивления. Его растерянность была тут же замечена.

— Да, очень похожи, даже я, формальный отец, путаю, кто есть кто. Но я называю девушек дочками и прошу своих баловниц носить опознавательные знаки, хотя бы перчатки, очки, заколки. Другая стрижка, а еще лучше парик. Скажем, у Герды седой фокстрот в духе Мэри Пикфорд, а у Магды смоляной слоуфокс из перьев черного лебедя с оглядкой на Полу Негри…

— Но, папа! Перчатки. Парики. Заколки. Их же так легко поменять, — рассмеялась Герда. — Нет, нет, Клавиго, есть более верное средство нас не путать. Магда, покажи ему свой язык.

— Прекрати!

— Ну, покажи… Я тебя очень прошу…

— Покажи, я разрешаю, — сказал князь.

— Черт с вами! — Магдалина зло показала кончик языка новичку.

Ну и клюв…

«Она определенно меня невзлюбила…»

— А вот мой, смотри, — и Герда с наслаждением выпустила из просвета между зубов несоразмерно длинный язычище. Настолько непристойный и влажно сверкающий розовым, что Валентин невольно отвел глаза. На конце языка сверкало ядрышко пирсинга.

— У меня пирсинг, у Магды нет. А еще нас можно узнать по родинкам, — продолжала дерзить Герда. — Смотрите, Клавиго, у Магды родинка на щеке, а у меня на груди.

И она, оттянув край туники, показала крупную махровую родинку на вершине правого полуокружья.

— Браво! — зааплодировал еще один участник застолья. Это был уже знакомый Валентину господин костюмер Валерий Адонис. Он сидел на расстоянии двух пустых стульев от хозяина.

Князь хмуро сдул взором овации родинке и языку.

— С господином костюмером, дон Клавиго, вы уже знакомы. Хотя Валерий Адонис не входит в наш ближний круг, и людей из обслуги я обычно к ужину не приглашаю, но сегодня день абсолютных исключений. Это старший егерь Мак Око, рядом мой старший псарь Вася Цап, далее наш старший конюх Тимур Фишер, а замыкает ряд наш старший садовник Цезарь Череп, впрочем, с ним вы уже познакомились.

Валентин не успевал поворачивать голову, чтобы не отстать от беглого списка хозяина. Впрочем, никто из названых господ ни единым движением не выдал себя, и кто есть кто, гость не разобрал, за исключением смотрителя оранжереи, которому ночью вручил корень покойника.