спутанные волосы Софиан за ее ухо, продолжая получать удовольствие от прикосновений к ее коже. Гэриш непонимающе смотрел на Петера и начал себя чувствовать третьим лишним. Он заговорил, пытаясь привлечь к Петеру внимание:

— Она не знает. Никто ей не говорил. Ее считали лишней. Питш считал ее ошибкой…

— Он сам ошибка в этой жизни, — тихо произнес Петер.

Его руки начали сильно чесаться прибить Питша к стенке, толкнуть его в логово армии нейптолов, чтобы те заживо разорвали его по кускам… Расстроило еще то, что Софиан не знает о местонахождении Королевства, и придется всерьез помучить своих разведчиков, но сдаваться Петер не собирался.

— Ну это все. Я…это…э…могу идти? — рыгнув, спросил Гэриш. Он продолжил растерянно наблюдать, как Петер гладил Софиан подбородок, а та, помрачнев, начала изучать пол.

— Да, иди. — кивнул Петер. Он уже мечтал остаться с ней наедине.

Гэриш ушел. Дверь автоматически закрылась, и шаги начали звучать глухо. Петер начал радоваться тому, что слуга ушел и оставил их наедине. Помимо мыслей об уничтожении Питша, в его голове начали крутиться приятные образы, как он обнимал Софиан, прижимал к себе, ласкал, целовал страстно ее губы. Желание накрыть ее губы своими в горячем поцелуе пронизывало насквозь. Не выдержав этого соблазна и почувствовав легкую возбужденность, он захотел сделать что-то подобное и взял, как мяч, ее лицо. Софиан это не понравилось. Она резко оттолкнула его от себя и обиженно рявкнула:

— Оставь меня в покое!

Девушка проскользнула мимо него и, спрятав ладонями лицо, села на койку. Петер услышал ее всхлипы: похоже, Гэриш сильно обидел ее своим рассказом, затронув очень неприятные моменты из памяти, которые болезненно по ней пробежались. Петер взял рукой маленькую табуретку возле соседнего угла, поставил ее около Софиан и, присев и продолжая на нее смотреть, сказал:

— Мне жаль. Я не хотел тебя обидеть…

Софиан вытирала ладонями лицо. Когда Петер к ней поближе пододвинулся, она встала с места и крикнула:

— Уйди! Что ты так на меня смотришь? Похоже, тебе в кайф держать меня взаперти?!

— Нет, я хотел… — начал Петер, поднявшись на ноги.

— Что ты хотел? — перебила его Софиан, скрестив руки у груди. — Делай что хочешь, мне уже все надоело. Мне надоела эта жизнь, эта ужасная жизнь! Похоже, никогда мне спокойно не жить. Если хочешь меня убить — убей, не издевайся надо мною, я уже очень сильно устала…

— Я не хочу причинять тебе вреда.

— Я уже привыкла к этому вреду. Ты просто не знаешь, какого это — быть изгоем и посмешищем. Ты не знаешь, что из себя представляет Питш…

— Догадываюсь.

— Убей меня, я уже не хочу больше мучиться. Я очень устала. Все надо мной издевались. Питш меня позорил перед всем высшим светом, выставлял меня глупой. Все смеялись надо мной, дразнили меня, вечно сплетничали обо мне, говорили про меня всякие ругательства и гнусные гадости. Меня брат часто избивал, причем так сильно, что в итоге у меня были сломаны две ноги, а перед побегом рука. Конечно, все вылечили, кроме душевных ран. Я устала быть жертвой насмешек высшего света! Я устала быть жертвой избиения Питша! Я устала так жить! Я не хочу больше жить! Убей меня, как хотел убить Андриану. Представь на одно мгновение, что я — это она. Так тебе будет проще, только, пожалуйста, сделай это быстро и не на глазах у всех! Мне надоело, когда все смеются в мою сторону.

Петер был ошеломлен. Софиан в надежде посмотрела ему в глаза, и в таком темно-красном освещении Петер увидел, как она была прекрасна, настолько прекрасна, что ему хотелось вечно смотреть на нее. От просьб о смерти Петеру стало отвратительно: он даже руку боится на нее поднять, ему проще в открытый космос без скафандра прыгнуть, чем причинить ей хоть какой-то вред. Царевич видел, насколько была печальна ее жизнь, испорченной из-за старшего брата. Мысли об уничтожении Питша стали намного ярче, и ему захотелось, чтобы в этих мыслях присутствовала Софиан…

— Софиан, я вижу, как они тебя достали. Я знаю, что ты их ненавидишь. Софиан, ты не хочешь им отомстить?

Софиан удивленно на него посмотрела. Дрожь покинула тело, она держалась очень сильно.

— Что? Это как — отомстить?

— Ну… присоединиться, например, ко мне. Я тоже высший свет и твоего брата терпеть не могу, как и ты. Мы могли бы вместе их уничтожить. Ты могла бы помочь мне в войне. Мы могли бы вместе совершать великие дела и создать в Галактике что-то новое…

Софиан, продолжая сверлить его серьезным взглядом, задумалась. Это молчание на Петера нагнетало очень мучительно. Ему захотелось, чтобы она уже что-то сказала, причем не «что-то», а согласилась и назвала его предложение очень впечатлительным и заманчивым.

— Нет, — покачала она головой. — я не собираюсь тебе помогать.

На Петера упала тяжелая обида.

— Почему?

Софиан усмехнулась.

— Зачем мне грех на душу? Эта элита Галактики сама вскоре пострадает и без моего участия. Я не хочу им мстить. Я не они, я не умею причинять кому-то вред, который стал для меня постоянным симптомом.

— Но ты подумай, вдруг захочешь…

Софиан снова присела на койку и тихо произнесла:

— Где Антон?

Петер почувствовал резкий, как удар молнии, укол ревности.

— Он тебя интересует?

— Мне просто интересно, что случилось с ним. Он выжил?

— Да… он выжил… как ты его узнала?

— Узнала и узнала. Не уверена была, но узнала. Тяжело было, но все равно чем-то на Аристарха похож. Он где? Я хотела бы его увидеть…

«Нет, ты его не увидишь, я этого не хочу и не позволю…» — рассердившись, подумал Петер.

— А он тебя не хочет видеть. Ты его уже не интересуешь. Он по-прежнему зациклен на той подружке Анне. Он мне сам это сказал. — соврал Петер.

— Прекрасно! — злобно крикнула Софиан. Она рассерженно воскликнула: — Сделай милость: либо уйди, либо убей!

— Что ты говоришь? Я не хочу тебя убивать…

— Тогда уйди, пожалуйста.

Петер не хотел покинуть этот отсек. Присев на корточки, он взял ее за руки и произнес, поглаживая большим пальцем ей тыльную сторону ладони:

— Подумай о моем предложении. Я думаю, ты бы идеально им отомстила.

Софиан разозлилась:

— Я сказала: я не хочу!

Девушка обиженно одернула руки и скрестила их у груди, отведя от Петера взгляд. Петер грустно рассматривал ее. Осознание, что она им не заинтересована, болезненно по нему ударило. Но и мучить ее не хотелось. Поднявшись на ноги, он с трудом произнес:

— Ладно, я тебя оставлю в покое. Но подумай еще раз.