Когда погода улучшилась, пара мухоловок снова стала выглядеть и звучать жизнерадостно. Как и раньше, они чирикали и одновременно трепетали крыльями, когда в видимом возбуждении садились на выбранное для гнезда место. Песенка феба теперь будет повторяться тысячи раз, как мантра, и бодрить меня еще до утреннего кофе. Я не знаю, почему такая монотонная, немелодичная и сдержанная песня настолько меня воодушевляет. Дело точно не в виртуозном исполнении. Мухоловка феб – представитель отряда воробьинообразных, самого успешного (то есть самого разнообразного и многочисленного) на планете. Воробьинообразные делятся на певчих птиц и на их менее музыкальных братьев, подотряд кричащих воробьиных, или тираннов, куда входят и мухоловки фебы. Это во всех отношениях простая птица.

Хотя фебы не прославились вокалом, у них множество контекстно обусловленных звуков и движений, которые вызывают определенные эмоции. Находясь на своей территории, феб начинает возбужденно петь перед восходом солнца, а через полчаса почти замолкает. Когда пара нашла место для гнезда, она выражает энтузиазм негромкими успокаивающими звуками, и партнеры приходят к согласию, договариваются друг с другом. Начиная строить гнездо, взрослые птицы «чипают» друг другу, иногда вставляя взволнованное «цзиибит» или «чирриип». Когда самка откладывает первое яйцо или вылупляется первый птенец, это тоже обязательно сопровождает возбужденная вокализация. Несколько раз я слышал взволнованные крики в середине дня и понимал, что происходит что-то необычное. Я заглядывал в гнездо и обнаруживал, что начинает проклевываться птенец. Совпадение? Возможно. Я также слышал похожие взволнованные крики, когда прогнал бурундука, который пытался добраться до гнезда фебов. Возможно, у всех этих очень разных событий есть что-то общее и они вызывают одни и те же эмоции.

Просительное «чиип» птенцов в гнезде едва слышно (возможно, дело в том, что по тихому звуку гнездо труднее найти хищнику, потому что птицы в безопасных гнездах, например птенцы дятла в дуплах в твердых деревьях, почти всегда непрерывно шумят). После того как молодняк покидает гнездо, родители зовут «чип», а молодые отвечают «чиип», но теперь подросшие птенцы кричат громче, чтобы их можно было найти и покормить. Эти разные типы зова – не слова. Они передают эмоции, которые я не могу почувствовать так, как птицы, но которые могу понять.

На первой неделе апреля одна из птиц, предположительно самка (у самцов и самок одинаковое оперение), начала носить в клюве грязь из глинистой лужи на подъездной дороге. Мухоловка прилепляла ее на тонком выступе, на краю доски под крышей черного хода в дом, а также приносила зеленый мох из леса и укрепляла, украшала и маскировала им гнездо. Затем, когда гнездовая чаша была готова, птица стала подбирать шерсть бродячих собак и растительные волокна для выстилки гнезда, а на последней неделе апреля откладывала по одному безупречно белому яичку в день, пока в кладке их не стало пять штук. К тому времени мухоловка привыкла к нашим хождениям туда-сюда и редко вылетала из гнезда. Яйца проклюнулись через две недели насиживания. Желтовато-розовые птенцы были покрыты редкими пучками белого пуха.

К началу июня молодняк был почти готов покинуть гнездо, и однажды я увидел, как родитель принес в клюве большого кузнечика. Рот открыл только один птенец: выводок, должно быть, был хорошо накормлен. Тут начался ливень, а когда он закончился, я сразу услышал оживленное «фии-бии». Но песенка доносилась не с выступа возле гнезда, как обычно, и время для нее было не характерное – не рассвет. Наоборот, дело шло к сумеркам. Я взглянул вверх и увидел феба, который кружил высоко в небе, как жаворонок или вальдшнеп, но лишь несколько секунд. Почти сразу же его неожиданное выступление закончилось, он неподвижно расставил крылья, сделал круг и нырнул обратно вниз.

В шесть часов на следующее утро я услышал суетливые взволнованные «чипы» и увидел, как один из молодых птенцов выбирается из гнезда. Он поймал ветер крыльями и неловко упорхал в лес. Кто-то из родителей летал вокруг и около него, продолжая выкрикивать возбужденное «чип». Другие слетки явно уже отправились в полет. Я нашел одного из них на земле под своим грузовиком. Ко второй половине дня возле дома стало тихо: фебы себя больше не показывали. Но на следующий день я нашел весь выводок из пяти короткохвостых юнцов сидящим в рядок на сухой ветке под развесистой кроной граба неглубоко в лесу.

И уже на следующее утро на рассвете один из старших фебов щебетал около старого гнезда, собираясь начать второй в сезоне цикл размножения. Два дня спустя самка чинила и перестилала гнездо, готовя его к новой кладке. Пока она насиживала яйца, супруг взял на себя кормление слетков. Новый выводок вылетел 11 июля.

В 2005 году мы переехали в другой дом на той же дороге. Он вонял кошками, и, вероятно, там никогда не жили фебы: не было подходящих полочек для гнезда. Моя жена занялась заменой ковриков в доме, а я стал устраивать полочки: взял три досочки и прибил их в разных местах под крышей, чтобы у птиц был выбор, где делать гнездо. В оправдание наших надежд пара фебов явилась в первую же весну и осмотрела места для гнезд, которые я им сделал. Они выбрали полку около дверей гаража.

За следующие два года фебы (похоже, две разные пары) четыре раза пытались вывести потомство на этой полочке, но всякий раз их постигала неудача. На гнездах паразитировали буроголовые воловьи птицы, подкидывая туда свои яйца, а только что вылупившихся птенцов воровали бурундуки, которых привлекала птичья кормушка и которые как-то умудрялись залезать по стене до гнезда.

После нескольких неудач с гнездом снаружи дома я приделал полку глубоко в курятнике, и фебы ее быстро обнаружили. Я видел, как ее нашла одна из птиц: она возбужденно «чипала» и щебетала, было ясно, что ей нравится это новое, тайное, защищенное место. Пара скоро вывела там пятерых птенцов, а потом один из взрослых пропал, когда птенцы еще не оперились. Второй родитель продолжал их кормить, но явно недостаточно: из-за прохладной сырой погоды той весной мух было мало. Один за другим птенцы погибли. Несколько из них выпали из гнезда, как будто хотели покинуть его, прежде чем умереть с голоду. В следующем, 2006 году выпало рекордное количество дождей, и пошли они как раз тогда, когда молодняк подрос и требовал больше еды. Птенцы опять голодали, на этот раз несмотря на то, что о них заботились оба родителя, и у соседей было то же самое. Я удалил погибших птичек, и фебы вырастили в том же гнезде второй выводок; он оперился в начале июля. Потом прилетела еще одна пара, они отложили яйца в уже готовом, но ненадежном гнезде возле гаража, где раньше птицы терпели неудачу. Еще до окончания кладки (на третьем яйце) я услышал тревожные крики взрослых фебов. Я пришел на шум и обнаружил, что гнездо, как я и подозревал, снова пусто, – возможно, его только что ограбил бурундук.

В 2007 году, 6 мая, эта пара начала восстанавливать то самое скрытое гнездо в курятнике. Птицы не торопились делать кладку из-за холода и дождя, но в конце концов, засунув в гнездо руку, я нащупал кончиками пальцев пять яиц. 1 июня я услышал, как взрослые объявляют о вылуплении птенцов, а вылетели из гнезда птенцы 13 июня. Поблизости почти все это время находилась воловья птица, но я думал, что гнездо фебов в безопасности. Я никак не ожидал, что она полезет искать его на полке в темном углу курятника, поэтому даже не стал заглядывать в гнездо с помощью зеркальца. Однако, к своему величайшему удивлению, в следующие за вылетом птенцов дни я увидел только одну птицу из пары фебов, и она кормила птенца воловьей птицы. Пара взрослых воловьих птиц все еще оставалась в округе. Птенцов феба я больше не видел, думаю, самец улетел с ними, а самка и «ее» птенец-чужак остались.